– Илга! Слава тебе, Господи! Я думал, вы все погибли. Где отец?
Латышка, не в силах вымолвить внятно ни одного слова, просто зарыдала и бросилась к нему на грудь. Ее трясло, как в лихорадке. Дрожащие пальцы из последних сил вцепились в рубашку мужчины.
– Дядюшка... – наконец едва слышно смогла промолвить она сквозь слезы.
В следующую секунду со стороны немецкого штаба раздался взрыв, от которого в доме задрожали стекла.
... Иван открыл глаза. Понял, что лежит в какой-то незнакомой комнате на кровати, и над ним стоит человек. Рассмотреть, кто это, пока не удавалось.
– Ванька! Лалин! Вот уж не думал, что свидимся! Мы нашли твой самолет, точнее его обломки. Думали, вас никого в живых не осталось.
Капитан еще раз с трудом открыл глаза и теперь сфокусировал взгляд на лице склонившегося над ним.
– Миша... Ты?
– Я, я! Ты давай в себя приходи, герой! – ответил однокурсник, а теперь и сослуживец Лалина, военный пилот Михаил Климчук. – Контузило тебя! Два дня в беспамятстве провалялся! А тебя знаешь, к какой награде за взорванный штаб представили! Вы ж там всю верхушку штаба положили! Все, наши освободили Режицу! Кранты фашистам!
[1] В 1721 году по Ништадскому миру Петр I купил у Швеции Лифляндию, заплатив побежденной Швеции 2 миллиона золотых талеров. В январе 1795 года глава Курляндского герцогства герцог Петр Бирон начал переговоры с Екатериной II и в итоге отрекся от престола за два миллиона рублей и ежегодную пенсию в 69 тысяч талеров. В итоге 27 мая 1795 года Курляндское герцогство стало Курляндской губернией. Третья часть территории будущей Латвии — Латгалия, став частью Витебской губернии, вошла в состав Российской империи чуть ранее — в 1792 году, после первого раздела Польши.
Глава XX
Элина стояла перед зеркалом возле входной двери и набрасывала на шею элегантный газовый шарфик. Погода в этот день, увы, не радовала теплом.
– Олег, а я видела в интернете ваше интервью и фото, где вы сидите за роялем. Вы там совсем мальчишка! – говорила женщина, любуясь своим отражением.
– Если это то интервью, о котором я думаю, то на фото мне семнадцать лет.
– Вы носили очки?
– Да, было дело. К счастью, современная медицина творит чудеса.
– Не всегда, – скептически заметил Виктор.
Он стоял у дверей и нетерпеливо крутил на пальце ключи от машины, то и дело бросая на супругу хмурые взгляды. Ивар уже давно выбежал во двор и ожидал родителей там.
– Ты про Машу? – вдруг спохватилась Мила, вспомнив слова Олега. – Расскажи, что с ней? Может быть, мы сможем помочь.
– Все нормально. Я сам разберусь, – не очень вежливо, что, впрочем, было в его манере, ответил Юрьянс-младший.
– Если нужны деньги...
– То я их заработаю, – отрезал Виктор.
Как только все семейство покинуло дом, Олег театральным жестом повернул замок на двери, потом, вдобавок, сделал вид, что задвигает засов и забивает гвозди. Все это выглядело так комично, что журналистка засмеялась.
– О, наконец, настал тот час, когда я снова вижу вас, уже надеясь на взаимность! – пропел Лалин, подхватывая на руки теперь уже будущую супругу.
– Я убедилась – вы не трус. Вы так устали – это минус... Но я люблю вас – это плюс![1]
Мила расхохоталась, утыкаясь лицом ему в грудь.
– Вот ты дурак, Лалин! Если бы кто-то узнал, что это наша песня, я бы умерла со стыда!
– Ну, тебе же она раньше нравилась, – жалобно протянул Олег.