– Как не… планирует? – быстро-быстро моргая слипшимися ресницами, протянула Ирка.
– Никак не планирует, – вздохнула Маша, предполагая, к чему подруга клонит.
И точно! Рыжая ещё поморгала, открыла рот, закрыла, с размаху села на пол, наверняка отбив себе нижние девяносто, и бурно, с чувством, иканием и подвываниями разрыдалась.
– Ну Ир, ну чего ты? – запричитала Мария, усаживаясь рядом и пристраивая буйную подружкину голову у себя на груди. – Всё же хорошо будет, выберемся. И никто нас не тронет, вот увидишь.
– Это тебя не тронет, – сквозь судорожные всхлипы выдавила Ирка, – у тебя вон и рыцарь есть, и вообще!.. Ты у нас… Ты как броненосец «Потёмкин». Наш паровоз вперёд летит, в коммуне остановка…
– Ну спасибо, – обиделась Мельге. Подумала и уточнила. – Только тот, что вперёд летит, не броненосец, а бронепоезд. «Красный Октябрь», называется.
– Да какая разница?! – рыжая в сердцах оттолкнула подругу. – Хоть «Голубой май»! Но ты же лбом стену прошибёшь, всё равно своего добьёшься, а я…
Рыжая разрыдалась ещё горше.
– И чего ты? – не слишком весело усмехнулась Маша. – А как же шашки наголо и на баррикады?
– А то ты не знаешь! Эт-то, – Ирка с чувством икнула, – чтоб никто не догадался. Я и хамлю, потому что стесня-аюсь.
– Ну да, – хмыкнула Мария Архиповна, догадавшаяся про то, о чем никто не должен был догадаться, примерно на второй день первого учебного года.
Случилась тогда одна неприятная история. Учился у них в группе господин с говорящей фамилией Праздник – Сёма Праздник – каким-то чудом умудрившийся в третий раз поступить на первый курс и ни разу не доучившийся до второй сессии, а это тоже надо суметь. Суть в том, что именно он был инициатором идеи отпраздновать начало учёбы и хорошенечко, плотненько так, перезнакомиться в расслабляющей атмосфере. Идею приняли «на ура», скинулись и поручили безответной Анечке Молох закупить горячительного.
Деньги у Анечки, между прочим, приличную сумму, особенно для студентов, вытащили из сумки между третьей и четвёртой парой.
Анечка умывалась слезами, просила прощения и, кажется, готовилась совершить самоубийство, дабы спасти хотя бы честь, все остальные хмурились – было жалко и денег, и несостоявшегося знакомства. Сама Маша изнывала от сочувствия, да и жаба душила: на пьянку идти она не собиралась, но взнос послушно оплатила. А Ирка обозвала всех скопом кретинами, Анечку персонально коровой и в одиночку профинансировала шикарный банкет.
«Спасибо!» – ей, конечно, сказали, но единодушно сошлись во мнении, что у богатых свои причуды и раз уж такая щедрая, то могла бы и в ресторан согруппников сводить. Ирка только презрительно улыбалась и шипения демонстративно не слышала.
А потом Маша застала её ревущей в туалете, согласилась, что некачественная тушь, от которой глаза слезятся – это кошмар; кругом козлы, выдающие навоз, сляпанный на Малой Арнаутской за французский эксклюзив и пригласила рыжую в зоопарк смотреть на жирафёнка, у которого во-от такие ресницы без всякой туши.
Видимо, жирафёнок Ирку добил. И дружба, робко зародившаяся в вонючем институтском сортире, моментально окрепнув, стала непоколебимой, как крепостная стена.
– Помнишь Анечку Молох?
Маша опять обняла подругу за плечи, заботливо убрав с мокрой щеки прядку.
– И чего? – не слишком дружелюбно шмыгнула носом Ирка.
– Да ничего, просто в голову пришло.
– Утешить меня хотела? – огрызнулась подруга, сердито размазывая по щекам грязь. – Между прочим, я тогда узнала, кто у неё деньги спёр. И папе настучала. Ну тот и велел своим мальчикам научить урода жизни, чтоб на чужое не зарился. Вот такая я крутая, папиными бабками расплатилась, папиной охраной попользовалась, никому ничего не сказала. Просто пионер-герой!
– И кто спёр?
– Да какая теперь-то разница!
– Только не говори, что Павел, – опять усмехнулась Маша. – Но, собственно, сейчас на самом деле разницы никакой. А как узнала?
– Да у бабульки-уборщицы спросила, кто в кабинет заходил. Тогда же все в столовую попёрлись, за пирожками. Помнишь, пирожки привозили какие-то там расчудесные? Всё по ним тащились, будто они с коноплёй!
– Помню, – элегически протянула Мария, – пирожки с яблочным повидлом. Жаренные. Я могла зараз штук…
– Эй, что с тобой? – Ирка, сопнув, ткнула подругу локтём в бок. – От сладких воспоминаний столбняк схватила?
Маша в ответ лишь нетерпеливо мотнула головой: ну, конечно! Это же так просто! Бабуля-уборщица, которая видела, кто в кабинет заходил – и всё, никакой тебе загадки, сплошные отгадки.