Перед похоронами вернулся Иннерман. С его появлением поползли слухи о том, что он занялся алхимией и главный его помощник в этом деле — Регенсдорф. Гертруда испугалась. Об алхимических опытах отца она знала ещё до замужества, но неужели он, такой осторожный и рассудительный, решился посвятить в свои секреты легкомысленного Кристиана Иннермана, который, кажется, вообще не умел хранить каких-либо тайн?!
При первой же встрече она заставила своего возлюбленного рассказать ей всё, и он подтвердил её опасения. К занятиям алхимией его приобщил Регенсдорф. Сам Иннерман никогда бы не стал тратить время на такие скучные вещи. Он любил азартные игры и весёлые пирушки с друзьями. Алхимическими опытами он увлёкся по двум причинам: во-первых, чтобы выглядеть значительнее в глазах отца своей любимой, во-вторых, в надежде на лёгкую прибыль. Он считал, что, смешивая любые, самые невероятные компоненты, вскоре получит золото или его эквивалент. Кристиана устроило бы даже, если бы это был простой металл, имеющий вид золота. Уж он-то нашёл бы способ сбыть подделку. Регенсдорфу он поверил сразу. Этот человек даже внешне походил на колдуна. Молчаливый, сдержанный, упорный, он умел добиваться своих целей. Иннерман был от него без ума и пользовался любым предлогом, чтобы повидаться с его дочерью. Муж Гертруды попытался защитить честь жены от клеветников и сплетников. Произошла дуэль. Иннерман убил его.
На похоронах Гертруда довольно плохо изображала скорбь. Зато в неподдельном горе плакала дальняя
родственница её мужа: в семейной жизни покойный тоже не был святым. "Как мерзка эта Маргит! — шепнула Гертруда своему отцу, с презрением глянув на зарёванную дуру под чёрной вуалью. — Было бы с чего лить слёзы!" Регенсдорф сухо улыбнулся.
Иннерман скрылся сразу после дуэли. Гертруда нисколько не опечалилась: он ей надоел. Вскоре после похорон она поняла, что беременна. Ненавистный муж не ушёл бесследно. Он оставил ей свою тень — вечное напоминание об их нелепом браке. К счастью, впереди у неё был целый год траура. Она никого не принимала, никуда не выезжала и очень редко покидала свои покои. Регенсдорф жил у неё, помогал ей вести хозяйство и следил, чтобы слухи о её беременности не просочились за пределы замка. Роды принимал врач, привезённый им из Моравии. Новорожденный был копией своего покойного отца — законный наследник всех его владений. "Он ничего не получит! — сказала Гертруда Регенсдорфу. — Не зря же я мучилась целых три года в браке с безмозглым болваном, владевшим шпагой не лучше крестьянина. Я наследница. Всё здесь принадлежит мне".
Она хотела отдать новорожденного в бедную семью, но Регенсдорф не позволил: "Помилуйте, дочь моя, ведь в его жилах течёт и наша кровь!"
Младенца крестили тайно. Крёстных родителей выбрала сама Гертруда. Посажённым отцом записали Иннермана, а матерью — жену врача, принимавшего роды. Ребёнка нарекли Амадеусом, и Регенсдорф увёз его с собой в Моравию.
Несколько месяцев спустя Гертруда приехала к отцу. Материнская любовь была чужда её холодному сердцу, но её одолевало любопытство, ей хотелось взглянуть на сына.
Живя в уединении, она стала обращать внимание на такие вещи, которым раньше не придавала значения. После того как отец забрал к себе её ребёнка, ей стали часто сниться дети.
Один сон особенно поразил её и запомнился ей в мельчайших подробностях. Она гуляла по большому роскошному парку, где росло множество фруктовых деревьев. В маленьких водоёмах, выложенных цветными камнями, белели точёные кувшинки. С ней был красивый белокурый мальчик лет пяти. Во сне она испытывала страстную любовь к нему, на какую не была способна наяву. Она целовала его нежные румяные щёчки, любовалась хрупкой изящной фигуркой и ангельским личиком. Мальчик улыбался ей. Его удивительные синие глаза светились, как звёзды. "Сорви мне яблоко", — попросил он. Перед ними склонила ветки к самой земле молодая яблоня, усыпанная крупными тяжёлыми плодами. Гертруда улыбнулась: "Ты и сам бы мог это сделать".
Она подошла к деревцу, сорвала с ветки розово-золотистое яблоко и протянула его своему маленькому спутнику, но мальчика уже не было. Вместо него рядом с ней стоял высокий, щегольски одетый мужчина. Взяв яблоко из рук удивлённой Гертруды, он снял шляпу с пушистыми белыми перьями и галантно поклонился. На этом её сон прервался. Она не знала, как его истолковать. Ей казалось, что белокурый мальчик — её сын.