По сути, я имел двух хищников, которые могли внести существенную лепту в мою безопасность. Их шкура раньше отличалась поразительной прочностью, а сейчас, в новеньких доспехах, находясь в практически полной безопасности, они могли добраться до любого стрелка. Осталось надеяться, что у моих пассажиров нет каких-нибудь гранатометов в загашниках или гранат. Бойцам Быка я, как не доверял до конца, так и продолжал не доверять, хоть он вроде как гарантировал мою безопасность.
Фрегенды, повинуясь моим командам, все время держались под потолком над бойцами, готовые в случае чего своими шокерами дать нам пару лишних мгновений. Из-за моих опасений они не могли продолжать свою работу по преобразованию шести в чехию. Бойцы тоже мне не доверяли и держали под присмотром не только меня и моих хищников, которых я перевел в кабину поближе к себе, но и домовых. Вчера еще бойцы Сизого вместе с ним нажрались, и дело едва не дошло до огнестрела. Так что я живу, как в сказке: чем дальше, тем страшнее. Между делом домовые самодельными гребешками вычесывали хищников и собирали их шерсть. Если что, я не собирался связывать себя пояс из волчьей шерсти. Шерсть мне нужна была для другого: я катал из нее небольшие шарики, затем делал внутри углубления и постепенно расширяя, оставляя узкий вход, затем эти шарики домовой крепил под потолком между одной из труб. Получились теплые домики для них, в которых они могли спокойно проводить ночи в тепле и комфорте.
Глава 9
— Мечты сбываются! — буркнул я, когда солнце встало над лесом, а на горизонте не виднелось ни одной тучки.
— Это какие? — спросил один из бойцов, вставая и поеживаясь от утренней сырости.
— Будем отрабатывать вертикальный взлет. Так что трясти и болтать не будет, — немного помолчав, добавил я. — Ну, почти.
— Знаем твое почти. После него зубы по палубе приходится собирать, — с усмешкой ответил другой боец, спешно вставая. — Может, всё-таки с пробежкой тряской оно как-то привычнее, и знаешь, что тебя ждёт. А тут вроде и обнадеживающе, но всё равно сыкотно, — кто-то за моей спиной явно выразил общую мысль.
— Не только хардкор и только вверх. А если серьезно, то земля раскисла, мы рискуем тупо в грязи утонуть или того хуже перевернуться.
Как только я завёл двигатель, в трюме оживились те, кто уже проснулся, и путались разбудить тех, кто ещё спал. При этом поминая меня нелицеприятными словами, я про себя буркнул: ничего, земля круглая, за углом встретимся. А сам постепенно добавлял обороты, следя за показаниями приборов. Через какие-то двадцать минут работы всех пятерых двигателей практически на максимальных оборотах и мелкой тряски в первые пять минут мы стали плавно набирать высоту. Поднявшись на уровень деревьев, стал изменять угол задних пропеллеров, и мы полетели вперёд, постепенно набирая высоту.
— А нельзя было раньше так делать? Если дело в деньгах, ты только скажи, мы скинемся тебе на горючку. Я думаю, не одна задница на этом борту не зажимает копейку, а с удовольствием сверху кинет, лишь бы только больше с разбега не взлетать, а лучше ещё и не садиться, — заметил он.
— Ты правильно заметил, дело в горючке. Самое плохое и одновременно хорошее, что горючку этот воздушный волк сам себя производит из мяса с водой, мясо, конечно, ему идеально алкоголиком полирнуть. Хотя я уже об этом говорил. Кстати, в желудке у него уже пусто, и надо будет чем-нибудь его накормить, бедного зверя, — ответил я.
— Губа не дура, я и сам алкогольчиком полирнул с превеликим удовольствием, — буркнул он, бросив взгляд на командира.
Сизый с бутылкой воды и страшным перегаром зашёл в рубку; мы страдали от похмелья. Он задал вопрос о вертикальном взлёте. Пришлось и ему объяснять вышесказанное. Чем ближе мы приближались, тем напряжённее становилась обстановка на борту. Люди сидели с оружием в руках и были серьёзно напряжены. Я сам чувствовал себя не в своей тарелке; мне всё больше и больше не нравилось происходящее. Я уже решил для себя, что если начнут происходить явно плохие вещи, я вмешаюсь. К мосту мы добрались только к обеду, пролетая над поездом, который стоял на краю моста. Состав был необычным: из трёх вагонов и двух электролокомотивов, и без признаков жизни. Стоит отметить, что моя летающая галоша практически не издавала звуков, и нас могли просто не услышать. Зависнув на месте, я вышел с Быком и Сизым на палубу и стал рассматривать через бинокль, решая, что будем делать. Рядом не было нигде возможности приземлиться: слева и справа от насыпи расширился лесок без видимых полей, достаточных для посадки моего судна. Само железнодорожное полотно вместе с насыпью имело около десяти метров в ширину, в то время как моё судно — восемь, не считая пропеллеров. Но есть одно, а точнее, два "но": они находятся слева и справа от полотна и спускаются вниз минимум на десять метров, может и больше. Сама мост довольно высоко возвышается над водной гладью. Чуть неправильно сяду, и нам явно не понравится полёт с переворотами и последующим ударом о землю. Что, ясен пень, поставит крест на летных характеристиках моего судна, и да, эта ошибка поставит крест и на мою могилу. Если ещё найдётся кто-то, кто сможет этот крест поставить, я сомневаюсь, что кому-то удастся собрать мои кости после такого приземления.Пока я колебался, мои спутники что-то высматривали, и вдруг послышался гул, который быстро приближался. Затем на горизонте показались два вертолета, стремительно нас догонявшие.