Мои покои встретили меня прохладой. Всё как я любил. Смешно, ведь по канону должен желать вокруг себя плавящуюся магму. Я улыбнулся, всё еще чувствуя её ладони на моих плечах, губы на коже, трепещущую плоть…
Только подумал об энергии Вики, как услышал стук в дверь. Вошел слуга. Он низко поклонился и застыл, ожидая моих распоряжений.
— Прошу каждое утро оставлять на моем столе свежий букет из жасмина. — Я улыбнулся, слуга поклонился и исчез, а на краю стола оказалась изящная ваза со свежими бело-желтоватыми цветами.
Моя довольная улыбка, и запах её энергии наполнил меня желанием и пульсацией в чреслах. Я вновь желал её. Огненная вспышка и перед моим взором, взрываясь от ярости, возникла Лилит.
— Неделя Вакханалии, лучшие девушки, лучший антураж, лучшая… — твердила дьяволица.
— Ты стараешься для себя, Лилит, или для меня? — Прямой вопрос был задан и он застал женщину врасплох.
— Я… я… — Заикается, но всё же твердо произносит, обозначая свою ревность: — Вы провели неделю с нею, — презрительно указывает на дверь, — без условий, вне рамок Вакханалий, как простой… — Она подбирала слово и её глаза смотрели на меня злобно.
— Как простой счастливый земной мужчина? — договорил я, не сводя с неё своего внимательного взора, с женщины, которую я когда-то любил.
— Вы сделали её особо приближенной, она теперь будет устраивать ваше блаженство, её покои самые близкие к вам… — Женщина свирепеет всё больше, теряя свой земной притягательный облик, облачаясь в личину демоницы, становясь темной, как ночь, по телу пробегает огонь то тут, то там, грозясь спалить её. Вдруг тихо проговаривает она: — Кто теперь я для вас?
— Ты — мать моего сына Люцифера, — произношу четко, без возражений, а внутри закипает гнев; она начинает выходить за границы. — Прошу, займись ребенком, а не ищи меня в пространстве и времени, не преследуй. Мне надоело, что ты путаешь свою работу и нашу жизнь. Я не давал тебе надежд и не питал твое эго.
— Она как Ева. Вспомни, также предаст, также… — Лезет она в прошлое, выворачивая душу.
— Она не Ева. Я сделал её демоном, распорядительницей Вакханалий, и она ничем не отличается от других. Если её чувства выйдут за пределы работы, с ней будет тоже самое, что и со всеми остальными. — Я зло прищурил глаза; дьяволица имела власть надо мной.
— Докажи, — злобный шепот. Её ненависть змеями подползла ко мне.
Лилит улыбалась, а я позволил её яду проникнуть в моё тело, яду, который стирал память о чувствах к Вики, стирал особое отношение к бывшей земной девушке, память о неделе действительного блаженства, когда мне не нужно было бессчетное количество женщин, когда я был с одной и не мог ею насытиться, открывая всё новые грани, коих в ней бездна, того, чего я ждал… вечность. Лилит предусмотрела всё… всё, кроме одной детали, которая и привела меня к мысли об уникальности Вики — особому её запаху, запаху, который не стереть из меня ничем… Из моей души и памяти пропало всё, кроме условий стандартного контракта, не помня его особенностей по отношению к новоиспеченной дьяволице, и этого аромата.
Лилит оставила меня, исчезая в огненном вихре, а я остался сидеть за столом. Взгляд скользнул по букету сильно пахнущих цветов и в недоумении растекся. В комнате появился старый слуга.
— Зачем они здесь? — спросил я и увидел, как глаза мужчины округлились, но он тут же взял себя в руки.
— Вы просили, господин, — медленно произнес он и чуть склонил голову. — Унести?
Запах духов ударил в голову, смутно что-то будя в груди, какое-то беспокойство.
— Нет, оставьте, — произнес и вновь взор на цветы.
— Их приносить каждое утро, как вы и велели? — вновь вопрос, оставляющий мои чувства без ответа.
Я изумленно киваю, слуга исчезает, оставляя меня с ощущением упущенного.
В следующий день обхожу осмотром свои владения, за кои я ответственна. В голове четкий план — я знаю, что нравится Сэту, я знаю, как порадовать его, ублажить, я знаю, как сделать его счастливым. И я так ждала его этой ночью, да так и не дождалась…
Любимая высоченная шпилька, даже здесь не изменяю себе, строгий обтягивающий стройную фигуру костюм, волосы в пучке. Сегодня с утра я получила задание от господина устроить Вакханалию, произнесенное всё тем же равнодушным тоном, и едва ли он взглянул на меня. Это испытание? Я терялась в догадках. Остановилась перед высокими дверями, от волнения тяжело вздохнула и отсчитала про себя — раз, два, три… Огромная комната встретила четырьмя десятками внимательных глаз, в восхищении оглядывающих меня. Вижу мысли о том, что у них еще не было такой начальницы никогда. Льстит, но только на время.
— Виктория, — представляюсь и жду в ответ взаимности. Я открыта и хочу узнать тех, кто вместе со мной будет творить мистерии для моего любимого мужчины.
Они представляются по одному, а я уже вижу каждого из них и кто на что способен. Это мой дар, дар, который я приношу на алтарь блаженства Сатаны. Раздаю каждому отдельное задание, уже видя цельную картину того, что будет, зная, что ему понравится. Работа отдела кипит, когда я покидаю помещение. Мне еще столько предстоит устроить, но впереди у меня век и все ночи с моим господином.
Но время летело, а я всё также засыпала и просыпалась в пустой постели, днями работая как пчела, подгоняемая сроками, и творя чудо для своего господина, а по ночам выла в подушку, чтобы на утро вновь подняться и с улыбкой исполнять всё для идеальной картины предстоящего праздника хозяина ада.
Иногда он собирал своих верных приспешников и особо приближенных, среди которых была и я. Напрасно ловила его взгляд; он также равнодушно и холодно скользил по мне, как и по другим. И только свежий жасмин на его столе дарил мне надежду на то, что это какая-то игра, что он держит меня на расстоянии, томя ожиданием с какой-то целью.
Спасал только стаканчик глифта, который я иногда пропускала в компании язвительного, злого черта Геральда. Меня смешили его точные эпитеты, которые он давал порой рьяным и зарвавшимся демонам, стайкой увивавшимся около престола Сатаны, а ему нравилось, что я его слушаю. Это он ценил больше всего — мои свободные уши и закрытый рот. Однако благодаря ему я знала все сплетни в аду. А еще с ним безопасно, он единственный, кто не лез ко мне под юбку.
Вот и сейчас мы устало устроились в глубине библиотеки. Припрятанная среди верхних полок бутылка глифта и две рюмки. Плеск голубой жидкости, и я предвкушаю расслабиться после трудной недели.
— Как продвигается подготовка к симпозиуму? — спросил Геральд, опрокидывая в себя рюмочку.
Я рассмеялась и напомнила:
— Вакханалия.
— Какая чёрт разница, если Сэт там напьется и перетрахает всё, что движется. — Вновь налил и вновь выпил.
Его слова словно режут меня изнутри, заставляя душу повиснуть буквально на лоскутах.
— Чё замерла-то? Замерзла что ли? — спрашивает, и я на его глазах выпиваю, тянусь к бутылке, заполняя бокал вновь, потом снова… Его глаза округляются, и он ловит мою руку, вынуждая поставить емкость на стол. — Влюбилась… — не спрашивает, будто знает.
— Не я первая, не я последняя? — спрашиваю и чувствую, как алкоголь тает в моей крови, донося расслабление во все точки тела.