Говоря это, он продолжал общаться с охранной системой.
— Понимаю, — сказал я. — Что-то выяснилось?
— Нет, все по-старому, — сказал Пес. — Вот экраноплан нас догонит, тут все и станет ясно. Однако если он действительно боевой и если послан именно за нами, моей системе предстоит серьезное испытание. Такая «птичка» почти за пределами ее возможностей. Сражаться с подобными врагами я не рассчитывал.
— Это плохо.
— Еще бы. Не вешай нос. Мы что-нибудь придумаем.
Неужели?
— Конечно. Кстати, как я понял, Тискальщик прислал тебя для того, чтобы присмотреть за мной?
Имело ли смысл это отрицать?
— Да, — сказал я. — Именно для этого.
Пес удовлетворенно кивнул.
— Узнаю Тискальщика, Всегда старался подстраховаться. Только давай договоримся об одной вещи. Как я понимаю, ты можешь очень быстро взять свою пушку на изготовку и тут же, не колеблясь, из нее выстрелить. Как я знаю, это твоя профессия, стрелять не колеблясь?
— Почти так, — промолвил я.
— Вот и правильно, что ты не хитришь. Это мне нравится. Давай договоримся, что ты мне дашь шанс. Если тебе что-то покажется, ты не будешь сейчас же стрелять, а немного промедлишь, дашь мне возможность оправдаться. Я прошу тебя только не стрелять, точно не убедившись, что я веду себя как-то неправильно.
Это могло быть как вполне резонной просьбой, так и попыткой сбить меня с толку, поселить во мне неуверенность, для того, чтобы в нужный момент выиграть отделяющее от победы мгновение. Но все же я почему-то Псу верил. В данной ситуации. Пожелай он и в самом деле нас продать, то мог это уже сделать совсем другим образом. К примеру, ночью, когда мы расходимся по своим каютам.
— Хорошо, — сказал я. — Я не буду стрелять наобум.
— Вот и молодец, — сказал Пес. — Вот и договорились.
Я взглянул в окно на одиноко стоявшего на палубе возле правого борта Тискальщика. Одна рука у него была засунута в карман куртки, и я почти наверняка знал, что именно в этом кармане находится?
Что он задумал? Зачем остался на палубе?
Не нравилось мне это. Однако я понимал, что Тискальщик решил провернуть какую-то хитрость. Возможно, задуманное у него даже получится.
— Ну, — сказал Пес. — Вот она, наша «птичка».
В самом деле из марева горизонта, строго за кормой, вынырнул короткий и толстый, смахивающий на жука экраноплан. Он стремительно приближался, увеличиваясь в размерах.
Тискальщик повернулся и что-то крикнул.
Пес отбил на клавиатуре какую-то команду, взял с пульта микрофон и сказал в него:
— Повтори, пожалуйста, еще раз. Тискальщик повторил, и на этот раз сказанное им было слышно так, словно он стоял рядом со мной.
— Разговаривать буду я.
— Ты в этом уверен? — спросил Пес.
— Да, я в этом уверен. Не забывай, ампула находится у меня.
— Это ничего не значит. Мы компаньоны.
— Конечно, мы компаньоны. Только ты намерен сразу драться, а у меня есть план.
— Ах, план?
— Вот именно, — зло сказал Тискальщик и повернулся к нам спиной.
Экраноплан. был уже так близко, что я мог разглядеть жерла торчавших по бокам кабины крупнокалиберных пулеметов, а также хищные сигарки установленных под его днищем трех «топоров войны».
Кстати, судя по эмблеме на корпусе, экраноплан был с нашего острова. И это еще раз доказывало, что ничего хорошего от него ждать не приходится.
— Так все-таки в чем состоит твой план? — спросил Пес.
— Поговорить с ними по душам, — ответил Тискальщик. — Все, давай закончим обсуждать наши планы. Возможно, они уже могут нас слышать.
Пес что-то огорченно проворчал и даже лязгнул зубами, но более ничего говорить в микрофон не стал. Очевидно, на экраноплане действительно могла стоять такая же штука, как та, благодаря которой мы слышали Тискальщика.
— И все же я подстрахуюсь, — сказал Пес. — Обрати внимание, я просто поднимаю башни. Их две.
Он отдал команду, и я увидел, как над надстройкой появилась та самая вооруженная пулеметами башня, которая вчера срезала человека на воздушном змее.
— А где вторая? спросил я.
— У нас над головой, — ответил Пес.
— Это неразумно — делать стрелковую единицу на крыше командного пункта. Враг будет стараться поразить в первую очередь ее и запросто может попасть в нас.
— Пусть сначала попадет, — проворчал Пес. — Тут знаешь какая броня?
Между тем, пока мы обменивались этими словами, экраноплан нагнал наш корабль и завис метрах в двадцати над палубой. Он висел почти неподвижно, огромный угольно-черный жук с почти беззвучно вибрирующими крыльями, ощетинившийся усиками пулеметных стволов, заклейменный белой эмблемой нашего острова.
Тискальщик стоял выпрямившись, вскинув к нему голову, и мне даже на мгновение показалось, что он пытается одной лишь силой взгляда заставить экраноплан исчезнуть. Но нет, конечно, мне это лишь показалось.
Вот Тискальщик опустил голову и слегка поежился, будто стоял на сильном ветру. И в тот же миг экраноплан загрохотал голосом Хукета, тем самым, который я уже однажды слышал в салоне мобиля.
— Оградно видеть, что я не ошибся. Честно говоря, меня грызли некоторые сомнения.
— Они не помешали тебе нажать на достаточно серьезные рычаги и послать нам вслед экраноплан.
— Не помещали. И я рад, что настоял на своем, поверил некоторым моим умозаключениям.
— Я — нет.
— Это само собой. Впрочем, ты мог бы спрятаться в трюме, мог бы попытаться отсидеться,
— Мог бы, но не стал. Кстати, а как бы ты поступил, если бы я не остался на палубе? Устроил обыск судна?
Я покачал головой.
Они разговаривали как два старых приятеля, словно бы встретились посреди моря лишь только для этого. Впрочем, я уже почти привык к тому, что в мире древних чистюль и авантюристов-кадавров так разговаривают даже давние и заклятые враги. Это ничуть не мешает им, закончив разговор, попытаться выпустить друг другу кишки.
— Упаси боже, — сказал Хукет. — У меня есть выписанное советом острова разрешение топить те корабли, которые покажутся мне подозрительными. А что может быть подозрительнее корабля, ни один член команды которого не желает с тобой разговаривать?
— Так примерно я и подумал, — промолвил Тискальщик.
— Не зря, совсем не зря. Либо я получу то, что мне причитается, либо потоплю посудину этой псины.
Хукет издал самодовольный смешок.
— А если мы будем защищаться?
— В таком случае я снесу обе твои оборонительные башенки, благо вооружение боевого экраноплана это запросто позволяет, и высажу десант. У меня здесь пять человек. Я могу взять экраноплан под свое управление, а всех их отправить вниз. Вас трое и еще девушка. Против пятерых настоящих профессионалов вы не устоите. Выбирай. Либо ты отдашь мне то, ради чего я прилетел, добровольно, и тогда я так и быть пощажу вашу скорлупку, либо… В общем, ты догадываешься. Скажу еще, что мне не хотелось бы убивать тех, с кем я вынужден сражаться-веселиться вот уже достаточно долгое время. Без тебя и псины жизнь моя станет гораздо скучнее. Однако выбора у меня нет, и ты это прекрасно понимаешь.
Я пожалел, что мы отправили Табиту вниз. Что-то было в голосе Хукета неправильное. В чем-то он хитрил, блефовал. А в чем? Уж Табита бы в этом разобралась. Однако ее нет.
— Проще говоря, это ультиматум, — промолвил Тискальщик.
— Конечно, а как ты хотел?
— Дай мне время.
— Пару минут, не больше.
Тискальщик сделал шаг к фальшборту, положил на него руку и снова посмотрел вверх. Мне было хорошо видно его лицо, и я заметил, как губы его на мгновение сложились в довольную улыбку, словно у игрока, готовящегося выложить на стол что-нибудь вроде флеш-рояла.
— Черт, — пробормотал Пес. — А ведь он надумал блефовать. Каким образом?