— Подарок?
— Ну да. Небольшой и, возможно, не очень ценный, но тебе эта штука пригодится.
— Любопытно, — сказал я. — А ты не…
— Нет, нет, никаких ловушек. Я не ем знакомых, тех, с кем разговаривал, тех, с кем это было интересно делать. Ты вот, например, можешь съесть свое домашнее животное?
— У меня никогда не было домашних животных.
— Ну, представь, что оно у тебя есть. Причем говорящее, рассуждающее на те или иные темы не хуже человека. И вот когда ты голоден, тебе вдруг приходит в голову идея — попытаться его съесть. Как ты к ней отнесешься, по трезвом размышлении?
— Но я не твое домашнее животное, — сказал я.
— Перестань придираться к словам, — вскипел ракул. — Ты понимаешь, что я имею в виду.
— Ну ладно, — промолвил я. — Допустим, понимаю. Что из этого следует?
— Ничего. Просто мне пора присоединиться к своим собратьям. Я устал плыть за вашим кораблем, и я голоден. Мне необходимо сначала хорошенько поохотиться, а потом залечь в спячку на несколько дней. Поэтому я хочу с тобой попрощаться и уплыть прочь.
— Даже не узнав, затонет наш корабль или нет?
— Особенно если он затонет. Я голоден, боюсь не совладать с инстинктами. Понимаешь, о чем я?
— Еще бы, — сказал я.
По крайней мере в этом вопросе он откровенен. А в других? Сколько было в том, что он говорил мне, его настоящих, искренних мыслей и сколько от желания спровоцировать глупого человечка?
Кстати, тут еще и какой-то подарок. Что может мне подарить ракул? Впрочем, говорят, они все-таки с помощью своих рыб-рук умеют конструировать различные механизмы. Так что, возможно, на этот подарок стоит хотя бы взглянуть.
— Помни о том, что я тебе сказал. Вы, нестандарты, должны осознать свою несвободу. Как только это случится, вы сразу поймете, что надо делать дальше.
— Какая тебе в этом корысть? — спросил я.
— Может быть, и есть, — хихикнул ракул. — Знаешь, мне кажется, мы еще встретимся. Не скоро и при других обстоятельствах, но мне этого очень хочется. По крайней мере будет любопытно узнать, прорастут ли семена, посеянные моими беседами.
— Нет, — заверил его я. — Не прорастут.
— А это мы еще увидим. Это покажет время. Тут он был прав.
Время все расставляет на свои места. Надо только обладать хотя бы некоторым его количеством, и ты окажешься точно на том месте, которое заслуживаешь.
Ох, хватит с философией… Не пора ли подумать о чем-то более реальном?
— Так как же твой подарок? — спросил я.
— Сейчас он будет у тебя. Главное, не подстрели мою руку. У нее находится подарок.
Я встал. Вот сейчас рассиживаться не стоило. Если ракул задумал какую-то пакость, то осуществить ее он попытается в данный момент. Нужно держать ушки на макушке. Я ждал.
На палубе по-прежнему было пусто. Внутри корабля слышался шорох и постукивания. Это передвигались с места на место и чинили пробоины крабы-ремонтники.
Я подумал, что по закону подлости сейчас на палубу должно было вынести кого-то из моих компаньонов. Однако этого не произошло. Табита, которую все же слегка контузило после взрыва «топора войны», спала в своей каюте. Тискальщик и Пес находились в трюме, осматривая полученные кораблем повреждения.
Потом я услышал тихий шорох у своих ног и, посмотрев вниз, увидел рыбу с разноцветными плавниками. Она была размером около метра, а строение ее пасти удивительно напоминало руку. Она была разделена на пять отростков, явно способных служить пальцами.
Где же подарок?
Изготовив «газонокосилыцик» к стрельбе, я наклонился к рыбе и вдруг вздрогнул.
Из ее пасти выглядывал кусочек предмета, который я менее всего на свете ожидал сейчас увидеть.
— Бери, бери, — сказал ракул. — Как ты знаешь, мы умеем не только выползать на сушу, но также и очень хорошо нырять. Достать эту вещь стоило мне некоторых трудов, но зато я добыл штучку, от которой ты не откажешься. Не так ли?
— Ты прав, — сказал я. — Не откажусь.
— Тогда забирай её. Протяни свою конечность и возьми. Не бойся, моя рука не причинит тебе вреда. Если бы ты знал, как трудно найти хорошую руку и потом приучить ее к полному послушанию. Нет, я бы ни за что не стал рисковать своей рукой. Так что бери смело. Не бойся.
Я настолько оторопел от всего этого, что наклонился к рыбе и, опустив ладонь в воду, потянулся к ее морде. Та разжала пасть и, после того как подарок ракула оказался в моей ладони, уплыла.
Я вытащил руку из воды и отступил на несколько шагов назад. До меня вдруг дошло, чем эта авантюра могла для меня кончиться.
Стоп, но ведь не кончилась? А подарок ракула…
— Ты доволен? — спросил ракул.
— Не знаю, — сказал я. — Еще не думал.
— По крайней мере — честно.
— Кстати, — сказал я, — если уж разговор зашел о честности, то можешь ты мне ответить, зачем ты мне эту ампулу отдал?
— Действительно честно?
— Да.
— Хорошо, я отвечу. Понимаешь, я сегодня весь остаток дня пытался сообразить, что мне с ней делать, и так и не смог ничего придумать. Я не могу ее уничтожить, поскольку понимаю, чем это чревато. Я не могу ее оставить себе, поскольку знаю, как к ней отнесутся мои соплеменники. Она может стать причиной еще большего раскола в наших рядах, причиной того, что мы не успеем захватить сушу. Ее осталось немного, этой суши, но на самом деле тот, кто ею владеет, тот владеет развитием технологии и действительно владеет миром. В общем, трезво подумав, я решил, что самым правильным будет отдать ее людям. Пусть за нее воюют наши враги, пусть они тратят на борьбу за нее все свои силы. Как, ты доволен таким объяснением?
— Действительно честно, — сказал я. — А ты не думал, что кто-то может эту ампулу разбить? В этом случае условия существования резко изменятся, и ракулы просто-напросто вымрут.
— Так же как и нестандарты. Я подумал, что, останься ампула у меня, шансы, что ее в конце концов разобьют, будут ничуть не меньше, а то и больше, чем если она попадет к тебе. Все остальное — судьба. Ее пути предугадать невозможно.
— Возможно, ты прав.
— Я прав в любом случае, — сказал ракул. — А теперь оставляю тебя вместе с этой проблемой и уплываю прочь. Теперь решать тебе, и мне мысль эта доставляет искреннее удовольствие.
— Последний вопрос, — сказал я. — Самый последний.
— Хорошо, я тебе на него отвечу.
— Ты только что проговорился. Судя по твоим словам, ты хорошо представляешь, чем является эта ампула. Слишком хорошо. Ты можешь, используя свою способность к телепатии, шпионить?
— Честно-честно?
— Да.
— Отнюдь нет. Все гораздо проще. Почему ты решил, что я разговаривал только с тобой? Почему ты решил, будто я не могу это узнать у кого-то другого?
— Ты говорил, что можешь общаться со мной благодаря тому, что я обладаю легким талантом к телепатии.
Ракул хихикнул.
— Но я не говорил, что ты обладаешь им единственный на этом корабле. Понимаешь, что я имею в виду?
— Кто он, этот второй? — спросил я.
— Мы договаривались только насчет одного вопроса. Могу я оставить себе хотя бы какие-то тайны?
Тут он, конечно, был прав. И никто не заставлял его быть со мной откровенным.
— Прощай, человек, я уплываю.
— Прощай, — сказал я, — Спасибо за подарок.
— Не благодари, ибо я сам не знаю, сделал тебе благодеяние или сотворил зло.
— О, кажется, ты заговорил высоким штилем? — спросил я.
— Почему бы ради разнообразия это не сделать? На прощание.
После этого он поплыл прочь, а я сунул ампулу в карман и стал прикидывать, что мне делать дальше.
Так все-таки благодеяние мне оказал ракул или, наоборот, сотворил зло?
Не знаю, действительно не знаю. Как бы и в самом деле не последнее.
20
Корпус крабы-ремонтники спасли, залатали и даже откачали воду. Таким образом, немедленное переселение на дно морское нам не грозило. Мотор спасти не удалось. Благодаря этому наш кораблик превратился в обычное очень большое корыто, целиком и полностью зависящее от воли волн.
Это означало, что скорее всего мы никогда более не попадем на сушу. Так и будем скитаться поводе волн до скончания веков.