Limen ballen… sonnen asson on….
Limen ballen… sonnen asson on….
Какой кошмар! Опять. Опять.
Снова идут. Снова хотят схватить меня.
Надо бежать. Надо двигаться. Переставляю постепенно обретающие твердость ноги и перемещаюсь ближе к двери. Снова спиной сильно прижимаюсь ко всем кухонным шкафчикам, которых касаюсь. Я врастаю в дерево, пытаюсь слиться с ним. Скольжу, задеваю резную тяжелую фурнитуру, обволакиваю кожей. Сдираю эпидермис, настолько хочу касаться хоть чего-то безопасного. Можно подумать, что это в силах спасти.
Не понимаю почему они так медленно передвигают ноги. Их стопы едва отрываются, двигают их с силой, будто что-то тяжелое преодолевают. Мне такое исключительно на руку. Я и сам чуть быстрее их. Но все же быстрее! Почти добираюсь до двери. Вот наконец взявшись за медную ручку радостно выдыхаю. Внутри начинает бешено молотить от того, что сейчас выберусь и спасусь. Запру их тут, вызову полицию и психиатричку.
Нажимаю ручку вниз, толкаю массивную дверь. Ничего. Стоит на месте, как вкопанная. Пот прошибает насквозь. Не верю. Сюр, блеф, дурдом. Чертова игра воображения. Нет. Нет! Кручу металл, как заведенный, но сколько не дергай, дверь намертво. В страшном безумии прекращаю что-либо соображать. Забываю обо всем разумном. В голове бьется одна мысль – спастись от этих безумцев-психопатов.
Все мужество просачивается сквозь гнилые доски пола. Что это? Откуда они здесь? Тут же дизайнерская плитка была. В холодном поту озираюсь. Весь пол покрыт полосками, большими деревянными расщелинами. Кривыми стружками поднимается облупившаяся облезлая краска. Сквозь продольные дыры виднеется беспроглядная тьма.
Пол прогибается под моим весом, того и гляди треснет. Переступаю с места на место, балансирую и стараюсь удержаться. Скрипит, ноет, плачет. Неловко перепрыгиваю и под левой ногой трескается гнилое дерево. Проваливаюсь до колена в темную бездну. Оттуда так сильно обдает холодом, что мгновенно леденею.
- Хватай его, – глухо бухает садовник. – Надо успеть до утра. Осталось девять минут.
Какие к черту девять минут! Это целая вечность! Он же немой.
Нет возможности вопить от ужаса, осознаю, что речь пропала. Только рот открываю, как рыба без воды, ни звука не выходит. Ужас. Смертельный ужас. Я хочу жить. Не хочу умирать. Зачем все так, а? Что все это значит? Свечи, безумцы, Лиля, этот дом. Где взаимосвязь? Почему свечи в круге?
Нет ответа.
И не будет.
Они рядом.
Прижимаю голову к груди, зажмуриваюсь. Может отпустить руки и провалиться сквозь пол? На миг эта идея не кажется такой уж беспросветной. Лучше свалиться в подвал, чем то, что они собираются сделать. Без понятия что, но это не будет приятным и легким. Я не готов к мучениям, я их ненавижу.
- К-х-р-р-р, – пускают слюни, которые капают прямо на голову. – Пришла пора. Сейчас тебе будет хорошо. Хорошо-о-о.
В беспамятном ужасе издаю резкий вопль. Я зову ее. Она же вытащила из аварии, помогла затянуть все раны. Вот и сейчас зову свою спасительницу из всех сил.
- Ли-и-ля-я-а-а-а! Ли-и-и-ил-я-я-а-а-а!
Стремительное головокружение захватывает меня. Не могу сфокусироваться, сконцентрироваться на одной точке. Все вращается. Мебель, шторы, обезумевшая прислуга. Они закручиваются воронкой и вьюжат по кухне. Вращающийся треугольник урагана крутится все сильнее и сильнее. Снизу начинает подтягивать, засасывать. Из всех доступных сил хватаюсь за доски и выкарабкиваюсь наружу. Неловко опираюсь о шкаф, спешно вытираю вспотевший лоб рукой. Эта воронка меня не касается. Она отдельным организмом существует на расстоянии пяти метров. Не понимаю, как такое возможно.
Как только немного прихожу в себя, начинаю подниматься. Страх все еще владеет мной безусловно. Продолжает пожирать с прежней силой. Страшная воронка немного смещается и срывает со стены тяжелую гардину, которая летит прямо в меня. Нет сил уклониться. Рассекающий удар в голову сваливает на пол, который все же трескается, и я лечу в жуткую пустоту.
- А-а-а. – в страшном беспамятстве произвожу только этот звук.
Темнота. Нет воздуха…
- Олег! Олег! Проснись!
Откуда она там? Под спиной четко ощущается мягкое. Выдираюсь из ирреальности. Щек касаются нежные пальчики. Гладят и легонько похлопывают. Силюсь открыть глаза, но веки свинцово-тяжелые. Не удается. Но кто бы знал, как я рад, что все это слышу. Все прошло. Прошло. Она спасла меня.