Крюгер, противопоставляя духовную широту, гуманизм и жизнелюбие Гойи мнимой узости революционеров, поступает как заурядный буржуазный либерал и впадает в догматизм худшего толка. Он не желает видеть, что те, кто восстает против капиталистического рабства, кто бесстрашно защищает свободу, действуют во имя любви к человеку, руководствуясь высочайшими нравственными идеалами.
Настойчиво и последовательно Фейхтвангер проводит в «Успехе» мысль о несовпадении революционного и гуманистического начал. Осуждая в своем полном напряженной борьбы идей романе темные стороны капиталистического мира, решительно и мужественно выступая против фашизма, ощущая кризис собственнического общества, Фейхтвангер тем не менее оказался в положении странника, прошедшего полдороги и думающего, что весь его путь уже позади. Жизнь подвела Фейхтвангера к идейному рубежу, переступив который он мог бы обрести новое качество сознания. Но этот рубеж в романе преодолен не был. Царство Разума, которое виделось Фейхтвангеру впереди, куда стремились его положительные герои, куда он звал своим романом, практически было не чем иным, как реформированной, облагороженной, улучшенной буржуазно-демократической системой общественных отношений. И остальные романы цикла «Зал ожидания» развивали тот же комплекс идей, который столь полно и многосторонне раскрылся в «Успехе».
Написанный в 1933 году небольшой по размерам роман «Семья Опперман (Еврейские судьбы)» углубил антифашистскую тему «Успеха». Многие страницы этого произведения, написанного в роковой год торжества гитлеризма, принадлежат к лучшим образцам боевой антифашистской публицистики. Боль и тревога за будущее не только национальной немецкой культуры, но и всей культуры человечества пронизывает роман, хотя Фейхтвангер и выдвинул в нем на первый план вопрос о расовых преследованиях.
Герои романа, почтенные негоцианты и ученые обыватели, выбиты фашизмом из весьма комфортабельной жизненной обстановки. Их вера в незыблемость мира рухнула. Перед ними встала беспощадная альтернатива — или жить, борясь, или бесславно и бессмысленно погибать. Буржуа до мозга костей, Опперманы начинают искать пути борьбы, медленно, но верно отрешаясь от своей сытой буржуазности. Они ненавидят фашизм потому, что он угрожает их существованию и нарушил привычную для них «меру вещей», сместил все представления о нравственности, о человеческих правах. «Мера вещей», столь дорогая Опперманам, по существу тот же идеал облагороженной буржуазной демократии, в который верили Тюверлен, Крюгер, Иоганна Крайн, а с ними и сам Фейхтвангер.
Свидетели победы фашизма у себя на родине, Опперманы оказались в трагическом положении, ибо они лишь «видели то, что есть, но не умели сказать, что нужно сделать». Не знающие и не нашедшие реальных путей борьбы против фашизма, Бертольд и Густав Опперманы погибают. Но Густав пробует незадолго до гибели нащупать связь с теми, кто знал, «что делать». Это были сверстники Прекля, люди его склада души, ставшие подпольщиками.
Фейхтвангер не смог придать их образам художественной законченности, но он начал приходить к мысли, что не только слово, но и действие является знаменем времени, а идеи, вдохновившие Прекля, имеют силу большую, чем он предполагал, когда писал «Успех». Судьба гибнущих и погибших членов семейства Опперман была тому достаточно убедительным примером.
Перед второй мировой войной, когда уже была ясна расстановка сил на арене мировой истории, Фейхтвангер закончил роман об антифашитской эмиграции — «Изгнание», в котором возвращался к некоторым проблемам, намеченным в «Семье Опперман».
«Изгнание» написано под знаком слов Гете: «Умри и возродись». Немецкие интеллигенты-эмигранты — те, кто близок по духу Фейхтвангеру, как, например, главный герой романа музыкант Зепп Траутвейн — несли в сердцах своих нежную и глубокую любовь к той жизни, которую у них отнял фашизм. Но они знали, что их мир был слаб, неустойчив и упал под ветром событий, как подгнивший плод с дерева. Им предстояло или умертвить в себе прошлое, чтобы возродиться для новой жизни, или «скорбными гостями» пройти свой короткий путь по жизни, минуя главную магистраль истории.
Однако молодое поколение эмиграции — это убедительно показал Фейхтвангер — не может довольствоваться поздним опытом отцов. Сын Зеппа Траутвейна, угловатый и непримиримый Ганс, идет к коммунистам. Замкнувшийся в жгучей иронии, воспринимающий мир как покую трагикомедию, молодой поэт Гарри Майзель погибает. Другие юноши, не связанные с эмиграцией, но ощущающие накаленность общественной атмосферы, тревожную тишину предгрозья, или колеблются, или связывают свою судьбу с фашизмом. Но для положительных героев романа действие, борьба с фашизмом уже становятся непременным условием бытия. Даже Зепп Траутвейн начинает чувствовать старомодность своих убеждений. Но на чьей стороне историческая истина, кто прав — Зепп или его сын, какой способ борьбы с фашизмом более верен и результативен, чьи воззрения на историю и общество возобладают в битве идей, отражавшей битву социальных интересов, — Фейхтвангеру было еще неясно.