— В ту ужасную высотку, да? — догадался Верон.
Медан кивнул.
— Вот ведь трухи-пьядз! — выругался лановец.
— Верон, не за столом! — скривился Йен. — Хотя согласен: тот ещё гадкий слизень!
— Тао мне свидетель: этот старикашка хочет наложить лапу на ваше наследство! — сказал Верон, указывая на Медана пальцем. — Сколько тебе осталось до статуса тира? Семь месяцев, верно?
Медан снова кивнул.
— Коли Мерджи признают сумасшедшей, он сразу возьмёт над ней постоянную опеку, — продолжил Верон. — И последним препятствием между ним и наследством твоего отца останешься лишь ты.
За столом на несколько минут воцарилось молчание. Трубы подали заказанные Вероном блюда и напитки. Грэззол допивал свой коктейль, когда Верон поднял на друзей решительный взгляд.
— Бежать тебе надо с Мирама, — мрачно произнёс он. — Этот слизень Севериан не будет сидеть, сложа руки. А коли вспомнить, как его отец продолжил себе путь в Раудан… Сколько соперников он положил неизвестным ядом?
— Эй-эй, потише! — остановил его Йен. — Доказательств нет, и об этом не говорят в Совете.
— А мы чё, сейчас сидим в Совете? Доказывай-не доказывай, все и так знают правду: и про Гуронов, и про Магдзен. Не дрейфь, приятель. Действуй! Беги оттуда. А мы тебя приютим, если надо будет.
— Чтобы дядя объявил меня изгоем? — скептично хмыкнул Медан. — Он только этого и ждёт. Да и без Мерджи я не сбегу. Я не оставлю её в Хоттингаре. Дядя там легко от неё избавится. Ему было плевать на родную сестру и тем более не нужна сумасшедшая племянница.
— Здесь я с тобой согласен, — мрачно произнёс Верон, беря себе стакан пива.
— Йен, Верон, мне срочно нужно вывезти Мерджи! Скажите, что её необходимо проверить в Тивейском университете, что имеется возможное лекарство. Если Совет надавит на дядю, то он уступит и отпустит нас!
— Я… я бы мог, но… — сомневался Йен, обдумывая различные варианты.
— Ты сильно его подставишь, приятель, — покачал головой Верон. — Он же иссэ. Он может давать обещание, только тогда, когда сможет его сдержать. У нас нет лекарств, а для обследования Севериан точно не отпустит Мерджи, и Совет тут тебе не поможет.
— Дранг! — тихо выругался Медан, ударив кулаком по столу.
Верон и Йен печально переглянулись. Лановец отхлебнул пива и набил рот закуской из ичибо.
— А если Севериан сильно проштрафится перед Советом? — тихо спросил Медан. — Его можно будет лишить прав опекуна?
Верон и Йен одновременно посмотрели на него.
— Что ты имеешь ввиду?
— Ты чё задумал?
Медан покосился по сторонам, убеждаясь, что рядом нет лишних ушей, и наклонился вперёд.
— Я немного порылся в документах Севериана и нашёл кое-что интересное.
— Оды! Как же ты получил туда доступ? — удивился Грэззол, но Верон его толкнул локтём.
— Не задавай глупых вопросов! Не маленький!
— Взломал, — признался Медан, включив варлат и высветив несколько документов.
— Что это?
Йен, слеповато прищурившись, подался вперёд через стол, и перекинул на свой ключ пару файлов. Верон сделал то же самое, и друзья принялись изучать материалы.
— Погоди, а где все ваши активы? — спустя пару минут изумился лановец. — Почему у вас с Мерджи нет ни омы на счетах? Там же должны были натечь огромные дивиденды!
— Оды, да тут такие аферы, что сам Перекрёстник заблудится! — ахал Йен, читая отчёты. — А это ещё что?!
— Тихо ты! — шикнул на него Медан, опасливо косясь по сторонам.
— Прости.
Йен тоже оглянулся. К счастью, на их компанию мало кто обратил внимание: публики было немного, и все шумели под музыку.
— Тут же документ о продаже Йора! — изумлённо прошипел Йен.
— Знаю, — холодно ответил Медан.
— Как Севериан мог продать то, что формально ему не принадлежит?
— Меня другое удивляет, — хрипло сказал Верон. Убрав свой экран, лановец внимательно читал свидетельство о купле-продаже с варлата Йена. — Почему Старейшина и Канцлер заверили эту сделку?! Это ж как напиться надо было!
— Скажи мне вот что, друг: когда Йор продали Магдзене? — спросил Йен.
— Три года назад, — ответили одновременно Верон и Медан.
— Не задавай идиотских вопросов, друг, — передразнил его лановец. — Тут всё написано.
— Мерджи была здорова, — проигнорировал его издёвку Грэззол. — Севериана могла толкнуть на такое либо крайняя глупость, либо абсолютная уверенность в своей безнаказанности.