Внезапно его хватка на моих волосах усиливается, и он тянет меня назад, пока его член не выскакивает у меня изо рта. Он такой твердый, что физически пульсирует передо мной.
Линкольн отпускает пряди, наклоняется и хватает меня под задницу, его мышцы напрягаются, когда он приподнимается, сажая меня на край стойки, как будто я ничего не вешу.
Есть что-то такое привлекательное в мужчине, который может это сделать. Который может согнуть и вылепить тебя так, как он пожелает, как будто ты просто пластилин в его руках.
Он наклоняется и целует меня, наши языки переплетаются, его дыхание сладкое, когда смешивается с моим.
— Черт, ты готова для меня, не так ли, милая? — хрипит он, протирая членом мои влажные складочки.
Мой затылок ударяется о дверцу шкафа.
— Да, мне это нужно.
Он ухмыляется, сжимая свой член, когда скользит кончиком мучительным движением, заставляя мой пресс сжиматься, а клитор пульсировать.
— Попроси меня вежливо.
Я прищуриваюсь.
— Пожалуйста, Линкольн. Трахни меня.
Он наклоняется, упирается рукой в шкаф рядом с моим лицом, черные розы на его бицепсе двигаются, когда его мышцы напрягаются. Головка его члена у моего входа, кончик слегка дразнит дырочку, пока я отчаянно не начинаю желать, чтобы он заполнил меня.
— Я не собираюсь трахать тебя, Морган. Я собираюсь владеть тобой так же, как ты владеешь мной.
А затем он проскальзывает полностью внутрь, мои стенки растягиваются, чтобы соответствовать ему. Он немедленно начинает мучительный темп, длинные движения внутрь и наружу, большим пальцем потирает кругами мой клитор, пока я не поднимаюсь так высоко, что, клянусь, могу попробовать небо на вкус.
— Скажи мне, что ты моя, — требует он, рукой обхватывая мое горло спереди.
Я стону, мои глаза закатываются в экстазе.
— Используй слова, милая.
— Я твоя.
Он трахает меня сильнее, его яйца шлепают по моей заднице с каждым толчком, и достаточно одного укуса его зубов на моей ключице, чтобы я разлетелась на тысячу кусочков, разбиваясь прямо посреди его кухни. Мои конечности обвиваются вокруг него, когда я пытаюсь удержаться. Вскоре он следует за мной, пульсации его спермы покрывают меня изнутри, его член дико дергается, когда мужчина стонет мне в ухо.
— Боже, Стрелок, — говорит он после того, как мы оба отдышались.
Он прислоняется своим лбом к моему, наши груди поднимаются и опускаются в совершенной гармонии.
— Если я попрошу тебя остаться, ты останешься? — шепчет он.
Я широко улыбаюсь.
— Я останусь.
Он качает головой, проводя языком по нижней губе.
— Нет, я имею в виду... — Его пальцы переплетаются с моими, и он подносит их к своей груди, его сердце бешено колотится под нашими руками. — Останься. На острове Скельм.
— Линкольн, — шепчу я, мое горло опухает, пока не начинает гореть. — Портленд всего в часе езды.
Он целует меня в губы.
— На целый час слишком далеко.
Мой разум мчится со скоростью тысячи миль в минуту, задаваясь вопросом, смогу ли я. Интересуясь, это вообще то, чего бы я хотела. И насколько реально для меня иметь и то, и другое.
Мою карьеру и Линкольна.
Обхватив его лицо свободной рукой, я прижимаюсь губами к его рту, мое сердце разрывается надвое.
— Я подумаю об этом.
Я притворяюсь, что не вижу разочарования, промелькнувшего в его глазах.
И когда мы засыпаем той ночью…
Мне снятся черные розы.
Мои ладони вспотели, лежа на руле моей «Хонды».
Я вынимаю ключ из замка зажигания и открываю дверцу машины, выхожу и смотрю вдаль. Необычно туманно для этого времени суток, даже для острова Скельм. Сейчас тот странный промежуток между днем и ночью, когда солнце опускается за горизонт, но темнота еще не поглотила его целиком.
Прищуриваюсь, пытаясь разглядеть маяк сквозь туман, но он слишком густой, и, кроме молний, которые прорезают небо, видимость отсутствует.
Иду вперед, туман обнимает меня, как будто пытается проникнуть в мои кости, и от этого у меня по спине пробегает навязчивый холод, настолько напоминающий мои кошмары, что я чувствую, как ужас пронизывает мой разум.
Поднимаюсь по гравийной дорожке, и хруст гравия под моими ботинками — единственный признак того, что я иду в правильном направлении.
Часть меня знает, что я должна отправиться в коттедж, чтобы поговорить с Полом Дженсеном.
Моим отцом.
В этом причина моего визита, и это то, что я сказала Линкольну сегодня утром, что собираюсь сделать.
Но я боюсь.
Поэтому вместо того чтобы направиться к человеку, которого не помню, я двигаюсь к маяку, надеясь, что если войду внутрь, это вызовет еще одно воспоминание. Позволит мне собрать воедино еще немного моих недостающих воспоминаний, и, может быть, тогда я буду чувствовать себя более уверенно, разговаривая со своим давно потерянным отцом.
Я добираюсь до задней двери, наполовину ожидая, что она заперта, но ручка поворачивается, легко открываясь. Вхожу внутрь, воздух спертый и ледяной, когда я оглядываю маленькую комнату, которая ведет к винтовой лестнице наверх.
Дрожь сотрясает мое тело, побуждая меня развернуться и уйти.
Я игнорирую это, прохожу в центр комнаты и закрываю глаза. А потом жду.
Чего? Я не уверена. Может быть, того, чтобы у меня заболела голова и ударило воспоминание, как это было раньше.
Снаружи раздается резкий треск, и мое сердце подскакивает к горлу, глаза распахиваются, а рука хлопает по груди.
«Что, черт возьми, это было?»
Но мне требуется всего секунда, чтобы полностью забыть об этом звуке, когда мои взгляд сосредотачивается на объекте передо мной.
Мой желудок скручивается, я стою неподвижно, хотя мозг приказывает моим конечностям двигаться, но мое тело не слушает, оставаясь застывшим на месте.
Потому что я смотрю в пустые, невидящие глаза проповедника Картрайта.
Он обнажен ниже пояса, и его гениталии полностью изуродованы, кровь залила каждый кусочек его кожи.
Я наконец двигаюсь, мои легкие со свистом выдыхают гигантский вдох, когда тошнота угрожает заставить меня упасть. Прикрываю рот тыльной стороной ладони, желчь поднимается к горлу.
Сожаление наполняет меня и заставляет мое лицо гореть, я чувствую себя такой глупой из-за того, что не взяла с собой пистолет.
Но я не ожидала найти это.
Мой взгляд безумен, когда я осматриваю окружение, отмечая, что под телом нет лужи крови, как будто его перенесли сюда постфактум.
Специально для того, чтобы кто-то нашел.
Чтобы я нашла.
Но никто не знал, что я буду здесь.
«За исключением Линкольна».
Моя грудь сжимается, отказываясь признавать мимолетную мысль.
Я подхожу ближе к проповеднику Картрайту, взгляд скользит по его трупу, и страх опускается мне в живот, глаза закрываются, слезы жгут за веками.