На его животе вырезано:
««Signasti fatum tuum»».
ГЛАВА 48
— Ты... улыбаешься?
Сжимаю пальцы на талии племянника, хихиканье, которое вырывается из его живота, заставляет мою грудь расширяться. Он дрыгает ногами, извивается, пытаясь сбежать от меня, и я поднимаю его в воздух, медленно опуская вниз и повторяя процесс.
Его визг наполняет гостиную моей матери, и я оглядываюсь, поднимая глаза, когда Гейб неторопливо подходит. Он опускается на кожаный диван, закидывает ноги на подлокотник и устраивает голову с противоположной стороны.
— Кто ты и что сделал с моим лучшим другом? — стонет он, потирая висок тыльной стороной ладони. До меня доносится запах виски, и я морщусь, прикрывая нос бицепсом.
— Господи, Гейб, ты что, прошлой ночью спал на гребаной винокурне?
Единственная причина, по которой я сейчас присматриваю за Чарли, заключается в том, что у Дейзи смена в закусочной, а Гейб на этой неделе совсем пропал из виду, как солдат-дезертир. И так как у меня сейчас межсезонье на работе, а у мамы была назначена встреча с парикмахером, я вызвался добровольцем.
Если бы не тот факт, что Иза видела, как Гейб заскакивал к Пити между сменами, мы бы, наверное, решили, что он мертв.
От этой мысли у меня по спине пробегает неприятная дрожь, отчего волосы на затылке встают дыбом. Клепски находится под стражей в полиции уже неделю, но все еще кажется, что еще слишком рано даже шутить на тему смерти.
Я не хочу даже думать о том, что могло бы произойти, если бы этого ублюдка не поймали. Кому еще он мог причинить боль — была бы моя мать в его списке, учитывая ее участие в церкви? Пошел бы он за Дейзи за компанию?
Или за Морган?
Ее яркая улыбка мелькает перед моим взором, и я теряюсь в воспоминаниях о том, как просыпался рядом с ней каждый день с момента ареста. Как хорошо чувствовать ее здесь каждую ночь, в безопасности и тепле моих объятий, как будто она там, где ей всегда было место.
В каком-то смысле, полагаю, так оно и есть. Странник, следующий за звездами, наконец нашел дорогу домой.
Я могу только надеяться, что она решит остаться навсегда.
— И ты, Брут? — Гейб закрывает лицо рукой, словно пытаясь защитить глаза от верхнего освещения. — Я работал допоздна.
Мои губы сжимаются.
— Иза сказала, что обслужила тебя около полуночи.
— Ладно, я зашел выпить пива. Разве это преступление?
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, не желая спорить о семантике. Я почти уверен, что выпивка на дежурстве — достаточное основание для увольнения, но капитан Столл предпочел бы зарыть голову в песок, чем решать проблемы опьянения среди своих сотрудников.
Кроме того, если бы он уволил Гейба, ему пришлось бы уволить треть своих парней.
Иза сказала, что в любом случае она не переусердствовала, так что ни одно пиво не подвергнет Гейба или кого-либо еще опасности. Теперь, когда серийный убийца пойман, остров Скельм вернулся к своему обычному набору мелких краж и дорожно-транспортных происшествий.
Мой желудок сжимается, осознание того, что я оправдываю его недостойное поведение, вызывает у меня тошноту.
Чарли моргает на меня своими большими карими глазами, невинно бормоча, совершенно не подозревая, что его отец через что-то проходит. Он выдувает пузырек слюны, трясет руками от восторга, когда тот появляется у его губ.
Счастье в неведении.
— Возвращение Морган Дженсен и арест серийного убийцы, все на одной неделе. — Гейб ударяет себя кулаком в грудь, качая головой. — Кто бы мог подумать, что остров попадет в такую заваруху?
Конечно же, по острову начали распространяться слухи о возвращении дочери смотрителя маяка. Некоторые люди называют ее «восставшей из мертвых», хотя, если мы чему-то и научились за последние несколько недель, так это тому, что мертвые остаются таковыми. Особенно в этом городе.
— Да. Это чертово безумие.
Наклонившись, я обхватываю Чарли руками, поднимая его на руки. Он утыкается носом в изгиб моей шеи, и я провожу маленькими кругами по его спине, как видел делала моя сестра. Смотрю на своего лучшего друга, отдаленная часть меня удивляется, почему он не предлагает взять ребенка на себя прямо сейчас.
Но я отмахиваюсь от этого, предполагая, что он, вероятно, устал. От работы или алкоголя, я не знаю, но несмотря на это, он не в той форме, чтобы заботиться о ребенке.
— Ты когда-нибудь вспоминал о том лете, когда мы добровольно вызвались быть спасателями в церковном лагере?
Переводя взгляд на Гейба, я поднимаю бровь.
— Э-э... нет. Я заблокировал почти все, что имело отношение к церкви. В ту секунду когда мама сказала, что я могу перестать туда ходить, я запихнул эти воспоминания подальше.
— Было классно, — говорит он, потянувшись за красной подушкой, бросая ее на живот. Сцепив руки на подушке, он тупо смотрит в потолок, напоминая пациента в кабинете психотерапевта. — Думаю, что это было последнее лето, которое мы с тобой провели вместе. Я имею в виду, Иза, Арчер и Оливер, все были там, но они не были спасателями с нами, так что это было почти как если бы мы с тобой были непобедимым дуэтом. Две горошины в одном стручке.
Я ухмыляюсь.
— Это та часть, где ты признаешься, что был влюблен в меня последние двадцать лет?
Он издает прерывистый смешок, качая головой.
— Ты этого хочешь, Портер? Нет. — Перекатываясь на бок, он смотрит вниз на своего сына, затем снова на меня. — Было приятно, что в тот год мне не пришлось делать это в одиночку, вот и все. Ты... снял с меня большое давление.
— Давление? — спрашиваю я, скорчив гримасу. — Да, уверен, что это была действительно тяжелая работа — быть предметом сексуальных фантазий каждой маленькой церковной девочки. Выплачь мне чертову реку слез, чувак. Ты тонул в кисках в старших классах.
Холодное молчание опускается между нами, и Гейб медленно переворачивается на спину, и этот пустой взгляд снова застывает в его глазах.
— Я помню, как ты ныл весь тот июль о том, что никто не хотел слушать твои теории об исчезновении Морган или твои объяснения о том, как ты узнал, что ее отец не имеет к этому никакого отношения. Похоже, ты смеялся последним, да?
— Я пытался тебе сказать, — говорю я, вытягивая ноги перед собой.
Он хмыкает, кивая.
— Кстати, а где леди-детектив? Я слышал, она живет с тобой, хотя ее напарник вернулся в Портленд.
Мое плечо приподнимается.
— Сказала, что хочет поговорить с Полом. Думаю... им многое нужно обсудить. Если у меня куча вопросов без ответов, даже не могу представить, сколько у нее.
— Она что-нибудь помнит о той ночи, когда исчезла?
Я обдумываю это, поглаживая свободной рукой предплечье.
— Если и вспомнила что-то, то мне не сказала. Не то чтобы это имело значение.