Я дрожу от возбуждения. Никогда не думала, что две недели могут показаться столетием.
Захлопнув за собой дверцу машины, я неторопливо иду по тротуару, в животе порхают бабочки, когда я поднимаюсь по ступенькам и останавливаюсь перед ним.
— Посмотрите-ка, кто вернулся, — говорит он.
Я раскидываю руки, на моем лице появляется сияющая улыбка, зеркально отражающая его.
— Черт возьми. Ты знал, что я приеду, не так ли?
Он пожимает плечами.
— Возможно, мама проболталась.
Я со смехом качаю головой.
— Предательница.
Он протягивает руку, хватает меня за талию и притягивает к себе вплотную.
— Мама очень преданная женщина. Она просто знала, что единственный способ заманить меня сюда — это пообещать мне то, что я люблю больше всего.
— Да? — спрашиваю я, потираю ладонями его грудь, когда он заключает меня в свои объятия. — И что же это?
Холодными пальцами он скользит под пояс моих брюк, дразня кожу, и наклоняется, прижимаясь своими губами к моим.
— Ты, — шепчет он.
Линкольн начинает отстраняться, но я снова прижимаюсь к нему, поднимаюсь на цыпочки и проскальзываю языком ему в рот, отчаянно желая ощутить его вкус после столь долгого отсутствия. Он стонет, перемещая руки вниз к моей заднице и сжимая ее.
Отстраняясь, я ухмыляюсь ему.
— Я тебе еще не надоела?
Его глаза становятся серьезными, одной из ладоней Линк скользит вниз по моей щеке.
— Стрелок, я мог бы смотреть на тебя каждую секунду до конца своей жизни, и этого все равно было бы недостаточно.
Мое сердце замирает.
«Я люблю этого мужчину».
— Что ж, хорошо, — выдыхаю я. — Потому что я решила остаться.
Он втягивает воздух, его тело напрягается рядом со мной.
— Не шути со мной.
Скольжу руками вверх по его груди, пока не обвиваю вокруг его шеи.
— И зачем мне это делать?
Парень смеется, сжимает руки вокруг меня и отрывает меня от земли, мои ноги болтаются, когда он кружит нас.
Запрокинув голову, я кричу, и внутри у меня трепещет легкость.
Линкольн опускает меня обратно, мое тело скользит по его телу, когда я нахожу опору на земле.
— Не буду врать, в последнее время здесь было чертовски грустно. Но думаю, что ты только что сделала меня самым счастливым человеком на свете. — Он наклоняется, прижимаясь своим ртом к моему.
— Я люблю тебя, — выдыхаю я.
Он улыбается мне в губы.
— Самое время признаться в этом.
Хлопаю его по плечу.
— Скажи мне то же самое в ответ, глупый.
Он смеется, протягивая руку, чтобы обхватить мою щеку, его глаза встречаются с моими.
— Морган. Стрелок. Я все больше влюбляюсь в тебя каждый раз, когда ты смотришь в мою сторону. И для меня будет самой большой честью в моей жизни продолжать любить тебя каждый божий день.
Слезы застилают мне глаза, ладонью потираю ноющую грудь.
— Ох, успокойся, сердце. Линкольн Портер, да ты поэт.
— А ты моя. — Он ухмыляется, притягивая меня к себе и прижимаясь поцелуем к моим губам. — Не забывай об этом.
ЭПИЛОГ
Два года спустя
Мы с Изой смотрим на место между бровями моего племянника, наблюдая, как фиолетовые рубцы выделяются на его бледной коже. Никто из нас не двигается, боясь, что если спугнем его, то Чарли моргнет и поймет, что ему должно быть больно.
В течение тридцати секунд с тех пор, как мальчик упал с качелей, он ничего не делал, только смотрел в ответ широко раскрытыми и доверчивыми глазами.
И, возможно, это не было бы поводом для паники, вот только в любое другое время мы не сможем заставить его замолчать.
Легкая боль пронзает мою грудину, когда я думаю о паре глаз, которую они мне напоминают, но я засовываю ее поглубже, не желая быть тем, кто испортит вечеринку сегодня вечером.
Кроме того, я привык к тому, что меня преследуют.
И это всегда глаза.
Выдыхая, провожу рукой по волосам.
— Отлично, думаю, он сломан.
Иза бросает на меня злобный взгляд, наклоняясь, чтобы обнять Чарли.
— Ты не можешь так говорить о малышах, Линк. Господи.
— Что? Что я такого сказал? — Я протягиваю руку, провожу большим пальцем по его лбу, пытаясь оценить ушибленный участок. — Если у него сотрясение мозга, технически это сделало бы его сломанным.
— Нет, это вызвало бы у него сотрясение мозга. — Она отворачивается и направляется по дорожке к дому моей матери, перепрыгивая через две ступеньки крыльца. — Боже, я точно могу сказать, что ты проводишь восемьдесят процентов своего времени, разговаривая с рыбой.
— С омарами, — ворчу я.
Я следую за ней в дом, ее темные кудри подпрыгивают на спине, когда Иза направляется на кухню, где Алекс и моя мама стоят за плитой, готовя вместе.
Если бы два года назад кто-то сказал мне, что наглый итальянский полицейский в конце концов станет одним из моих самых близких друзей, я бы плюнул им в лицо.
Я определенно не думал, что такое возможно. На самом деле, в тот день когда Морган сказала, что она остается на острове, я молча радовался перспективе больше не видеть, как он тоскует по ней. Однако через несколько недель после того, как она навсегда переехала в мою хижину, я мог сказать, что темп, с которым менялась вся ее жизнь, стал ошеломляющим.
Поэтому, вопреки здравому смыслу, я предложил Алексу провести с ней вечер в городе — очевидно, не в нашем городе, так как это было бы у Пити, а в Портленде.
Моим единственным условием было, чтобы он не выпускал ее из виду.
Алекс не подвел меня, документируя их совместное времяпровождение, посылая мне фотографии в течение вечера; на комедийном шоу, которое они посетили, затем снова, когда остановились выпить в «Четыре сезона», и, наконец, на пароме домой.
Морган снова выглядела свободной, как будто ей просто нужно было отдохнуть от всех перемен. И когда он подвез ее обратно ко мне, я пригласил его выпить немного лучшего скотча моего отца.
Мы погрузились в молчание, потягивая из бокалов, пока я не включил телевизор на основных моментах игры «Патриотов»12. Я приподнял бровь, призывая его не протестовать, но его глаза были прикованы к экрану.
Теперь мы вместе смотрим каждую игру.
Иза плюхает Чарли на стойку, открывает кран и засовывает под него тряпку. Отжимает, прижимая ткань ко лбу малыша, и моя мама отворачивается от теста для макарон с выражением ужаса на лице.
— Боже милостивый, — говорит она, отряхивая муку с рук и бросаясь к нему. Она проводит рукой по голове Чарли, окрашивая его волосы в белый цвет. — Мы оставили его с вами двумя на десять минут.
— Не смотри на меня, — говорит Иза, поднимая ладонь вверх, а затем указывая на меня. — Линкольн сказал, что он достаточно взрослый для качели из шин.