Вернувшись к машине, он сел за руль, выкурил сигарету и только потом достал коробок. В нем лежал исписанный мелким почерком и сложенный в несколько раз листок бумаги. Он его развернул, вложил в книгу и раскрыл ее. Со стороны выглядело так, что парень увлеченно читает детектив, но он читал письмо, оставленное однополчанином:
«Серега! Взрыв дачи и гибель заместителя министра Фланцева моих рук дело. А точнее, он погиб при моем участии в покушении. Тогда я этого не знал. Я нахожусь в руках каких-то фанатов и работаю на них. Если идти по третьей аллее к реке, то мой коттедж пятый по левую сторону, со спутниковой тарелкой на крыше. Но приходить ко мне нельзя. Охраняют меня двое. Одного амбала ты видел. На участке две кавказские овчарки. Второй тип бывает не каждый день, но он руководит работами. В Москву меня больше не отпускают. Делаю для них адские взрывные смеси. Главное не в этом. У них есть кошмарная машинка, способная управлять взрывом на расстоянии десять километров. Я уже понял, что эти сволочи готовят серию терактов в Москве. Суть работы механизма взрывной машины я понял. Сейчас делаю прибор для обнаружения. Слава Богу, эти козлы ничего не смыслят в нашем деле. Я чувствую себя преступником. Кроме тебя, делу помочь никто не может. Спасать меня не надо и из плена вытаскивать тоже. Важно то, что, находясь среди них, я буду знать, когда и, возможно, где готовится теракт. Надо подумать, как нам наладить связь. Мобильный телефон отпадает. Заметят — отнимут. Нужен другой хитрый фокус. Через неделю закончу работу над прибором. Мне необходимо передать его тебе вместе с инструкциями. Чем черт не шутит, а вдруг удастся предотвратить взрыв. И еще. Обращаться к ментам или в ФСБ бесполезно. Те, кого я знаю, мелкие сошки, а выйти на высшее звено не получится. Если люди сконструировали такую машинку, то дураков среди них нет, а за руку ты их не схватишь. Способ один — лишить их адского аппарата. Но как его найти?
Ты парень головастый, придумай что-нибудь. Через недельку жду от тебя послания. А потом для тебя оставлю. Лавочка — безотказный вариант. Спасибо, что пришел. Алексей».
Как все просто. Из женской «бани», как называл свое хозяйство Григорий Ефимович, перейти в мужскую не составляло труда. Всего-то надо было обойти здание с другой стороны. Те же колонны, та же лестница, охрана при входе, похожая раздевалка и идентичный зал. Правда, здесь не было подиума, на котором мужчины исполняли стриптиз, но зато имелась танцплощадка.
Охрана была предупреждена, и любимчика начальника пропустили без вопросов. Опять пришлось раздеваться до плавок и выходить в зал. Маску он надевать не стал, но и без маски выглядел белой вороной. Молодых мужчин здесь явно не хватало, зато девушек с красивыми фигурками было с избытком. Глаза разбегались. Журавлев притулился к колонне, чтобы не привлекать к себе особого внимания.
В отличие от других отдыхающих мужчин, он разглядывал не голые попки, а лица девушек, пытаясь сравнивать их с той коллекцией, которую они выкрали из фотостудии. Нет, похожих не было. Эти, в общей своей массе, совсем молоденькие. Такие в филиалах не работают. С другой стороны, совершенно ясно, что малолеток надо держать на привязи. Пойди такая в милицию с заявлением — и скандала не избежать. Он не верил, что все эти куколки работали здесь добровольно.
Одного из членов клуба Журавлев узнал, несмотря на маску. Крепкий седовласый мужик мял в своих ладонях девчушку, удерживая ее на коленях. У него на плече была татуировка «щит и меч». С этим генералом он уже встречался однажды. Один раз в его кабинете, другой раз на пляже. Но только все происходило в Сочи, а не в Москве. Значит, прокурора перевели в Москву. Многих из Краснодарского края перетащили в столицу, и загадочного в этом ничего нет. Тут клиенты есть и покруче, если прячут лица под масками.
Ничего для себя нового Журавлев не открыл. Принцип работы заведения ему был понятен. Ему хотелось уйти, но он прекрасно понимал, что за ним наблюдают и каждый его шаг фиксируют и докладывают. Сам напросился и вдруг ушел. Журавлев ценил свои отношения с Григорием Ефимовичем и портить их не желал. Если тот что-нибудь заподозрит, то ворота на выход перед ним закроются. А отсюда так просто не сбежишь.
Его взгляд упал на блондинку с очень красивым и необычным лицом. По сравнению с другими она выглядела старухой. Лет тридцать с хвостиком. Он тут же узнал ее. Она есть в фототеке первого филиала, но как ее зовут, он вспомнить не мог. Столько имен он прочел, когда они разбирали слайды, что сейчас был не готов разворошить свою память и точно назвать имя и фамилию. Он помнил, что и тогда обратил на нее внимание. Женщина в его вкусе, как говаривал он раньше — «моя группа крови».
Судя по лицу женщины, ее воротило от всего, что она видела вокруг. Журавлев не стал упускать шанс и подошел к ней. Она небрежно глянула на него и вдруг вздрогнула, словно увидела мужа, который ее застукал.
— Чем я вас напугал?
Она молчала, не отрывая от него взгляда.
— Как вас зовут?
— Герда.
— Тогда меня Кай. Ну что, сестренка, веди меня в свои апартаменты.
— А помоложе, братец, выбрать не хочешь?
— Я тебе не понравился? Со старичками интереснее?
— А ты тоже сексуально озабоченный?
— Грубишь. А если я на тебя пожалуюсь?
— Ладно, идем. Только не пойму, что ты делаешь в этом курятнике и почему меня выбрал.
— Вкус у меня испорченный, разве не понятно?
Такая же лестница, однотипные номера, но все
в зеркальном отображении, так как он находился с другой стороны здания.
Они вошли в номер, и девушка скинула туфли и легла на кровать.
Наверху, за решеткой отдушины, загорелся красный огонек. Крохотный, со спичечную головку, но Вадим понял, что за ними ведется наблюдение. Хочешь или нет, но придется заняться любовью.
Как-то странно они вели себя оба. Что-то им мешало, будто каждый из них впервые лег в постель с человеком противоположного пола. Школьники. Ирина не понимала, что с ней творится, она забыла, где, что и зачем. Такое походит на свидание после долгой разлуки. Они подкрадывались друг к другу и едва коснулись губ. Она уже забыла, когда в последний раз целовалась. Жар ударил ей в лицо. Ей стало стыдно, потом тяжело, жарко, а потом она едва не сошла с ума. Это был первый мужчина после смерти мужа. Смешно, но она считала это правдой.
Ирина закрыла глаза и ждала, когда он уйдет. Она боялась его запомнить. Но он не ушел, и она опять почувствовала его губы у своего рта. Что-то в ней сорвалось, и, не понимая, что она делает, девушка обхватила его обеими руками и прижалась с такой силой, что фаланги пальцев побелели. То, что происходило с ними, никто из них объяснить не мог, да и не пытался. Наркотический сон, который не раскладывается по полочкам и не поддается осмыслению.
Ирина боялась открыть глаза. Она не хотела просыпаться. Пусть все плывет по течению. Он же все равно сейчас уйдет. Хоть бы не сейчас. Еще чуть-чуть, а потом…
А потом он поднял ее на руки, и она проснулась. Нет, это не сон. Он отнес ее в ванную комнату и включил воду. Она стояла под душем в чулках, а ее укладку размывала чуть теплая вода. Ей было плевать на свой вид. Он стоял рядом, и они, обнявшись, мерзли, как попавшие под ливень дети.
— Тебя зовут Ирина? — шепнул он ей на ухо.
Она опять вздрогнула.
— Это неправда. Так не бывает.
— Я пришел за тобой.
Девушка замотала головой.
— Нет, так не бывает. Оставь меня. Ты вампир.
— Меня зовут Дик. В каком бараке тебя поселили?
— В шестнадцатом.
— Вместе с детьми?
— Нет. Они в третьем учебном корпусе.
— Где мне взять их фотографии?
— Зачем? Что ты хочешь с ними сделать?
— Вывезти из лагеря. Как я их узнаю?
— У соседки в квартире напротив есть ключи от моей квартиры. В серванте есть альбом.
— Обойдусь без соседки. Где дети спят, знаешь?
— Пятая палата — сын, кровать первая справа. Третья палата — дочь, кровать напротив двери. Там забор под током.