И жадный восторг нетерпенья
В гримасе
Случайной луны.
Луна в воде, волна в цвету,
Рябь эвкалипта, куст лавровый.
И бьёт то шёпотом, то рёвом
Прибой по сонному мосту.
Что нам прибой –
Пускай не спит!
Себя мы обманули сами.
Морскими синими глазами
За нами прошлое следит.
И наши честные следы
На непрочитанных скрижалях
Забыты, смыты – и не жаль их…
И ночи – синими ужами,
И пыль морская за ушами,
И белые, как небо, дни,
И в небе –
Парус простыни.
Летучий ветер, потепление,
И снова эти холода!
Опять порвутся провода,
Погаснет свет – оледенение!
И тишина в окне, и тень моя
Дремотно млеет у печи.
Сквозь стёкла лунные лучи,
Совсем озябшие страдальцы,
К огню протягивают пальцы,
И, ничего не получив,
Ложатся рядом, у огня,
Смещают сонный абрис тени,
И та, в немом недоуменье,
Вздыхая, смотрит на меня.
Нам так спокойно у огня!
Зима – и никаких сомнений.
… В печи горючие поленья
Пылают, память леденя…
Бог знает, чем они гонимы,
Но в оторопи зимних дней
Крошатся и уходят льдины
В чужую синь пустых морей.
Над ними плачут пилигримы,
И согревают их гольфстримы,
И принимают их моря.
Они плывут.
Их ждёт свобода!
Тепло ветров…
Наверно, зря
Мы обрываем якоря.
Нас так любила непогода!
И мы плывём,
Плывём незримо,
И обнимают нас гольфстримы,
И топят тёплые моря.
Тени сгущаются, ночь угасает.
Полудремота мне басню читает.
Грустная басня – ворона, лисица…
Что ещё может такого присниться?
Что ещё может такого случиться,
Чтобы вздохнуть и забыть,
И вернуться,
Сонно раздеться, счастливо уткнуться
Носом в подушку, лицом в облака,
И на свою неуклюжую память,
Что, не прощая, рыдает над нами,
Вдруг посмотреть –
С высоты,
Свысока…
Взмыть, взлететь, воспарить –
И разбиться,
Синевой переполнив глаза!
Только где они, синие птицы?
Где они, эти синие птицы,
Что зовут нас в свои небеса?
Тянет холодом. Ёжатся ели.
В небе – ветер с фонарной луной.
Улетели они, улетели.
Высота,
Пустота и покой.
А внизу –
Постаревшие листья
Индевелой седеют росой.
Как он краток, их век золотой!
Осень гибнет. И синие птицы
Оставляют нам холод пустой,
Высоту и сиянье густой
Тишины, –
Чтобы в ней раствориться
Ветром сорванной с неба слезой.
Нырнуть в постель,
Зевать и маяться, –
Ну лишь бы только не уснуть!
Как весело собаки лаются!
Как шумно бабочки снуют!
Трамвай затих
За дальней улицей.
А завтра снова будет день!
А по-над крышами сутулится
Акаций вежливая тень.
И так неспешно,
Неторопко так,
Стрекозы кружат виражи…
И далека ещё дорога та,
Что позже назовётся –
Жизнь.
Да будет день!
Да будет свет и пища!
Да будет всё, что неоткуда взять…
Голодный ветер по сусекам рыщет
И что-то начинает понимать.
А над тобой – трава и всё, что выше.
Антенны, кучевые облака…
Вселенная валяет дурака
И складно врёт, что ничего не слышит.
Текут века и плещется река.
На мукомольне мелется мука.
Обрящет тот, кто ничего не ищет.
Занесёт незаметным песком
Наши тёмные райские кущи…
Вот и всё.
И ни лучше, ни хуже
Без любви,
Без счастливых оков.
И сухие изножья дубов
Древоточец
Добьёт равнодушно…
А над нами,
Вверху, высоко,
Всё скрипят их древесные души,
Всё качается тень облаков.
Ивы роняют прутья
В плесень и цвель воды.
Ветер лениво крутит
Пыли белёсый дым.
Серый татарник, сливы,
Чахлые тополя.
– Ливней, прохладных ливней,
Жаждет и ждёт земля!..
В пыльной закатной мути
Солнце – багровый зрак.
Вспыхнет на перепутье
Ржавый дорожный знак.
И разведёт пути нам
Лето по спинам трав.
Русла. Сухая тина.
Старой реки рукав.
Старых надежд остуда.
Старых печалей ржа.
Скрипнет, в часах кружа,
Вечной любви минута –
Из никогда, оттуда…
И проливного чуда
Жаждет и ждёт душа!..
В орешниках орешины обвисли.
Орехи вызрели, им скоро опадать.
Их тягостные, сдержанные мысли
Нам всё грустней и проще понимать.
Уже и нашу дальнюю дорогу
Просчитывает осень понемногу.
И всё, что нам дано взаймы от Бога,
Как ни крути – придётся возвращать.
Усталость лета. Первородный грех
Земли и необузданного солнца.
Упавших листьев патина и бронза
И мелководье перегретых рек.
Ещё слышны обманчивые грозы,
Но лето завершило свой рассказ.
Усталость губ и половодье глаз.
И вечных истин патина и бронза.