– Убийство анакреонского жреца на службе Установления.
– Ах, значит так? А какие же у вас доказательства?
Секретарь мэра наклонился вперед.
– Мэллоу, я не шучу. Предварительное следствие закончено. Мне надо лишь подписать заключение, и дело "Установление против Гобера Мэллоу, Старшего Купца" начнется. Вы обрекли подданного Установления на пытки и смерть в руках чужеземной толпы, Мэллоу, и у вас есть только пять секунд, чтобы отвратить наказание. Лично я хотел бы, чтобы вы действительно считали это блефом. Безопаснее иметь в вашем лице уничтоженного врага, а не сомнительно обращенного друга.
Мэллоу торжественно заявил:
– Ваше желание исполнено.
– Превосходно! – секретарь злобно улыбнулся. – Это мэр желал попробовать предварительно придти с вами к компромиссу, но не я. Вы свидетель, что я не слишком настаивал.
Дверь перед ним отворилась, и он вышел.
Мэллоу поднял взгляд на входящего в комнату Анкора Джаэля.
– Ты слышал? – спросил Мэллоу.
Политик плюхнулся прямо на пол.
– С тех пор, как я его знаю, никогда не видел этого змея в таком разъяренном состоянии.
– Отлично. Какой вывод ты из этого делаешь?
– Что ж, я скажу тебе. Внешняя политика давления с помощью духовных средств – это его идефикс, но мне следовало бы добавить, что конечные его цели отнюдь не духовные. Меня выкинули из кабинета именно за сходную аргументацию, о чем ты хорошо знаешь.
– Знаю. И каковы же эти недуховные цели, согласно твоим наблюдениям?
Джаэль посерьезнел.
– Ну, он не глуп, поэтому он должен видеть банкротство нашей религиозной политики, которая за семьдесят лет едва ли завоевала для нас хоть одну планету. Он явно использует ее в своих собственных целях. Ну, а каждая догма, опирающаяся в основном на веру и эмоции – это опасное оружие: используя его против других, практически невозможно гарантировать, что оно не обратится против тебя самого. Уже сто лет мы поддерживаем ритуалы и мифологию, становящиеся все более почитаемыми, традиционными – и непоколебимыми. В некотором смысле они уже не находятся под нашим контролем.
– В каком смысле? – поинтересовался Мэллоу. – Не останавливайся. Я хочу знать твои мысли.
– Ну, допустим, что один человек, достаточно амбициозный, употребит силу религии против нас, а не для нас…
– Ты имеешь в виду Сатта?..
– Ты прав. Я имею в виду Сатта. Послушай, дружище, если он во имя истинной веры сможет мобилизовать против Установления всяких там иерархов на вассальных планетах, что мы сможем ему противопоставить? Взобравшись на самую верхушку стандартов благочестия, он может объявить войну ереси, представленной, к примеру, тобой, и в итоге сделаться королем. В конце концов не Хардин ли говаривал: "Атомный бластер – оружие хорошее, но оно может стрелять в обе стороны".
Мэллоу хлопнул себя по голому бедру.
– Прекрасно, Джаэль, тогда введи меня в Совет, и я смогу бороться с ним.
Джаэль помолчал, потом произнес со значением:
– А может, и не сможешь. Что это он болтал насчет жреца? Это неправда, не так ли?
– Совершенная правда, – беззаботно подтвердил Мэллоу.
Джаэль присвистнул.
– У него есть серьезные доказательства?
– Он должен их иметь, – Мэллоу поколебался, потом добавил: – Джейм Твер был с самого начала его человеком, хотя оба они не подозревали, что мне это известно. И Джейм Твер был свидетелем.
Джаэль покачал головой.
– Н-да. Это плохо.
– Плохо? Что в этом плохого? Этот жрец находился на планете нелегально, вопреки законам самого Установления. Он, очевидно, был использован кореллианским правительством как приманка, вольно или невольно. По всем канонам здравого смысла я не имел выбора. Мне оставался только один вариант действий – и эти действия находились в строгом соответствии с законом. Если Сатт потащит меня в суд, он добьется лишь того, что выставит себя полным дураком.
Но Джаэль снова покачал головой.
– Нет, Мэллоу, ты кое-чего не улавливаешь. Я же говорил тебе – он играет подло. Он не собирается осудить тебя – он понимает, что не сможет этого сделать. Он желает разрушить твою репутацию в народе. Ты слышал его слова? Порой обычаи выше законов. Ты можешь выйти из зала суда незапятнанным, но если люди будут думать, что ты швырнул жреца собакам, популярности твоей настанет конец. Они признают, что ты действовал законно и даже разумно. Но все равно ты будешь в их глазах трусливым псом, бесчувственным грубияном, бессердечным монстром. И ты никогда не будешь избран в Совет. Ты даже можешь потерять звание Старшего Купца, если будешь голосованием лишен гражданства. Ведь ты не здешний уроженец. Неужели, по-твоему, Сатт мог бы желать большего?
Мэллоу упрямо нахмурился.
– Пусть!
– Мой мальчик, – сказал Джаэль. – Я буду с тобой, но помочь не смогу. На виду будешь ты – в самом центре внимания.
14.
На четвертый день процесса Гобера Мэллоу, Старшего Купца, палата совета была в буквальном смысле переполнена. Единственный отсутствовавший советник слабо проклинал инцидент, приковавший его к постели с травмой головы. Галереи были забиты до боковых проходов и потолков – теми немногими из собравшейся толпы, кто сумел пробиться благодаря влиянию, богатству или дьявольскому упорству. Остальные заполнили площадь перед зданием, сбившись в кучки вокруг внешних объемных визоров.
Анкор Джаэль протолкнулся в палату при почти символической помощи полиции, а затем с едва ли меньшим трудом пробился к креслу Гобера Мэллоу. Мэллоу с облегчением обернулся.
– Клянусь Селдоном, ты едва успел. Все достал?
– Вот, бери, – сказал Джаэль. – Здесь все, что ты просил.
– Хорошо. Как реагируют там, снаружи?
– Они совсем озверели, – лицо Джаэля дернулось. – Тебе никогда не следовало соглашаться на публичное слушание: ты мог бы добиться его отмены.
– Я этого не хотел.
– Поговаривают о самосуде. А люди Публиса Манлио на других планетах…
– Как раз хотел спросить тебя насчет этого, Джаэль. Он настраивает иерархию против меня, не так ли?
– Именно так! Это самый блестящий спектакль на свете! Как Секретарь по иностранным делам он поддерживает обвинение согласно межзвездному праву. Как великий жрец и Примас церкви он поднимает фанатические орды…
– Ладно, оставим. Помнишь изречение Хардина, о котором ты говорил мне месяц назад? Мы покажем им, что атомный бластер можно направить в обе стороны.
Члены совета поднялись в знак уважения к направившемуся на свое место мэру.
Мэллоу прошептал:
– Сегодня мой черед. Сядь здесь и следи за потехой.
Дневные слушания были открыты. Пятнадцатью минутами позже Гобер Мэллоу прошел сквозь враждебный шепот к свободному месту перед скамьей мэра. На него упал одинокий луч света, и на общественных визорах города, равно как и на мириадах личных визоров почти в каждом доме на планетах Установления появилась одинокая, вызывающе огромная человеческая фигура. Мэллоу начал просто и спокойно:
– Чтобы не тратить время, я признаю истинность всех пунктов, выдвинутых против меня обвинением. История насчет жреца и толпы в их изложении абсолютно точна – во всех подробностях.
В палате оживились, с галерей послышался торжествующий рев. Мэллоу терпеливо ожидал тишины.
– Однако представленная ими картина далека от законченности. Я прошу о разрешении дополнить ее в моем собственном стиле. Мой рассказ может сперва показаться не относящимся к делу. За это я прошу у вас извинения.
Мэллоу даже не заглядывал в лежащие перед ним бумаги с заметками.
– Я начну оттуда же, откуда и обвинение: со дня моих встреч с Джорейном Саттом и Джеймом Твером. Что происходило на этих встречах, вы знаете. Наши разговоры были изложены, и к этим изложениям мне добавить нечего: разве что мои собственные размышления в тот день.
Они носили характер подозрений, ибо события того дня выглядели странно. Обратите внимание на то, что два человека одновременно, двое моих случайных знакомых, делают мне неестественные и невероятные предложения. Один, секретарь мэра, просит меня сыграть роль правительственного агента разведки в весьма конфиденциальном деле, смысл и важность которого вам уже были разъяснены. Второй, самозваный лидер политической партии, просит меня вступить в борьбу за место в совете.