— Ох, Тори, прекрати, — устало произнесла она.
— «Прекрати, прекрати!» — нетерпеливо передразнил он ее и вдруг сказал с неожиданной мягкостью: — Ты не скажешь мне, Бей, что случилось? Что беспокоит тебя?
— Нет! Ничего не беспокоит, Тори. Если ты будешь без конца придираться ко мне, ты сведешь меня с ума. Я просто задумалась.
— Задумалась? О чем?
— Ни о чем. Ну, хорошо, о Муле, и о Хэйвене, и об Установлении, и обо всем прочем в том же роде. О Эблинге Мисе, сможет ли он выяснить что-нибудь насчет Второго Установления, и что это нам даст — и о бесчисленном множестве других вещей. Ты удовлетворен? — голос ее звучал раздраженно.
— Если ты просто сидишь и тоскуешь, то с этим надо кончать. Это малоприятно и делу не поможет.
Бейта поднялась на ноги и слабо улыбнулась.
— Хорошо. Я счастлива. Видишь, я улыбаюсь и радуюсь.
Снаружи раздался взволнованный крик Маньифико.
— Госпожа моя!..
— В чем дело? Входи…
Когда в открывшейся двери обрисовалась крупная фигура с жестким лицом, Бейта поперхнулась.
— Притчер! — вскричал Торан.
Бейта ахнула:
— Капитан! Как вы нас нашли?
Хэн Притчер шагнул внутрь. Голос его был ясным, звучным и совершенно лишенным эмоций.
— Теперь я в звании полковника — у Мула.
— У Мула?.. — голос Торана осекся.
Наступила немая сцена для трех персонажей. Маньифико, дико озираясь, спрятался за Тораном. На него никто не обратил внимания.
Стиснув дрожащие руки, Бейта произнесла:
— Вы нас арестовываете? Вы действительно перешли к ним?
Полковник быстро ответил:
— Я прибыл не для того, чтобы арестовать вас. В моих инструкциях вы не упоминаетесь. По отношению к вам я свободен, и я решил воспользоваться нашей старой дружбой, — если только вы позволите.
Лицо Торана исказилось едва скрытым гневом.
— Как вы нас нашли? Значит, вы в самом деле были на филианском корабле? Вы следили за нами?
Невыразительное лицо Притчера как бы дрогнуло в беспокойстве.
— Да, я был на филианском корабле! Вас же я встретил… ну… случайно.
— Подобная случайность математически невозможна.
— Нет. Я бы сказал, просто маловероятна. Во всяком случае, вы признались филианцам — такого государства, как Филия, в действительности, конечно, не существует, — что направляетесь к Транторианскому сектору, а так как Мул уже вступил в контакт с Неотрантором, задержать вас там не стоило большого труда. К несчастью, вы отбыли незадолго до моего появления. У меня оставалось время, чтобы приказать фермам на Транторе сообщить о вашем прибытии. Это было исполнено, и вот я здесь. Могу ли я сесть? Я пришел к вам как друг, поверьте.
Он сел. Торан тщетно размышлял, понурив голову. Подавленная, оцепеневшая Бейта занялась приготовлением чая.
Торан поднял взгляд и грубо бросил:
— Ну, и чего же вы ждете, полковник? В чем выражается ваша дружба? Если это не арест, то что тогда? Превентивное задержание? Позовите своих людей и отдавайте приказы.
Притчер терпеливо покачал головой.
— Нет, Торан. Я пришел по собственной воле, чтобы поговорить с вами, чтобы убедить вас в бесполезности того, что вы делаете. Если мне это не удастся, я удалюсь. Это все.
— Это все? Тогда валяйте, произносите свою проповедь и убирайтесь. Я не хочу никакого чая, Бейта.
Притчер, церемонно поблагодарив Бейту, взял чашку. Слегка прихлебывая чай, он ясным и выразительным взглядом рассматривал Торана. Затем он сказал:
— Мул — в самом деле мутант. Он не может быть побежден в силу самой природы своей мутации…
— Почему? Что за мутация такая? — спросил Торан с горьким юмором. — Полагаю, теперь-то вы нам расскажете? А?
— Да, расскажу. Ваше знание о ней ему не повредит. Видите ли, он в состоянии изменять эмоциональный баланс людей. Это звучит немного забавно, но это абсолютно неодолимо.
Вмешалась Бейта:
— Эмоциональный баланс? — она нахмурилась. — Поясните, что вы имеете в виду. Я не вполне понимаю.
— Я хочу сказать, что Мул без труда может внушить, скажем, способному генералу чувство полной лояльности по отношению к себе и совершенную уверенность в победе Мула. Его генералы эмоционально управляемы. Они не могут предать его; они не могут сомневаться; и контроль этот постоянен. Его наиболее способные враги становятся его самыми верными подчиненными. Военный диктатор Калгана сдал свою планету и сделался его вице-королем на Установлении.
— А вы, — с горечью добавила Бейта, — предали свое дело и стали посланником Мула на Транторе. Так я понимаю?
— Я не кончил. Дар Мула с еще большей эффективностью действует и в обратном направлении.
Отчаяние — ведь это тоже эмоция! В решающий момент ключевые фигуры Установления — так же как и Хэйвена — отчаиваются, и их миры падают без особой борьбы.
— Вы хотите сказать, — напряженно выговорила Бейта, — что то чувство, которое я испытала в Своде Времени, было обусловлено воздействием Мула на мой эмоциональный контроль?
— Не только ваш, но и мой, и всех остальных. Как было к концу на Хэйвене?
Бейта отвернулась.
Полковник Притчер искренне продолжал:
— Это срабатывает как для целых миров, так и для отдельных личностей. Можете ли вы отвести силу, которая в состоянии заставить вас охотно капитулировать; которая в состоянии сделать вас преданным слугой?
Торан медленно произнес:
— Откуда мне известно, что все это — правда?
— А можете ли вы иначе объяснить падение Установления и Хэйвена? Можете ли вы иначе объяснить мою… трансформацию? Подумайте! Чего смогли за все это время добиться в борьбе против Мула вы — или я — или вся Галактика? Никаких успехов, даже самых ничтожных!
Торан почувствовал вызов, содержавшийся в этих словах.
— Клянусь Галактикой, результаты есть! — со внезапным приливом ярости воскликнул он. — Ваш распрекрасный Мул, как вы сами говорите, вступил в контакт с Неотрантором, чтобы нас там задержали, ведь так? Эти его «контакты» мертвы — или еще хуже. Мы убили кронпринца и превратили его друга в хнычущего идиота. Мул не смог остановить нас, то есть по крайней мере в этом он не преуспел.
— Нет, нет, вовсе нет. То были не наши люди. Кронпринц был проспиртованной посредственностью. Второй же, Коммасон — феноменально туп. В своем мире он представлял всю власть, что, однако, не мешало ему быть злобным, недоброжелательным и абсолютно некомпетентным. С ними нам в самом деле нечего было делать. Они были в некотором смысле просто подставными фигурами…
— Но ведь они задержали нас — или пытались это сделать.
— И вновь я вынужден возразить вам. Коммасон имеет личного раба — человека по имени Инчни. Ваше задержание было делом его рук. Он стар, но пригоден для наших текущих целей. Его-то как раз вы не смогли бы убить.
Бейта, не притронувшись к своему чаю, напустилась на Притчера.
— Если верить вашему же утверждению, ваши собственные эмоции подправлены. Вы приобрели веру в Мула, неестественную, болезненную веру в Мула. Какую ценность представляют ваши суждения? Вы потеряли всякую возможность мыслить объективно.
— Вы ошибаетесь, — полковник медленно покачал головой. — Зафиксированы только мои чувства. Мой рассудок ничуть не изменился. Мои регулируемые эмоции, пожалуй, могут влиять на него в определенном направлении — но не в принудительном порядке. И теперь, будучи освобожден от прежних эмоций, я кое-что представляю более ясно.
Я вижу, что программа Мула — разумна и достойна. С тех пор, как я был… обращен, я проследил его карьеру за семь лет, начиная с самого ее начала. Впервые он использовал свою мутировавшую ментальную мощь, чтобы одолеть какого-то кондотьера и его шайку. Потом он завоевал планету. Потом он распространял свою хватку, пока не справился с военным диктатором Калгана. Каждый шаг логически вытекал из предыдущего. Имея в кармане Калган, он приобрел первоклассный флот, и с ним — в дополнение к своей мощи — он атаковал Установление.