— Вы хотите сказать, что информация о Муле, сообщенная Маньифико, была ложной? — спросила Бейта.
— Она вводила в заблуждение. Она была окрашена патологическим страхом. Мул не является физическим гигантом, как думает о нем Маньифико. Более вероятно, что он — обыкновенный человек, хотя и наделенный особой ментальной силой. Но ему нравилось выглядеть сверхчеловеком в глазах бедного Маньифико, — психолог пожал плечами. — Во всяком случае, информация Маньифико более не имеет значения.
— Что же тогда имеет значение?
Но Мис стряхнул с себя ее руку и вернулся к своему проектору.
— Так что же имеет значение? — повторила Бейта. — Второе Установление?
Психолог метнул взгляд в ее сторону.
— А разве я тебе что-нибудь об этом уже говорил? Не припоминаю. Я еще не готов. Что именно я тебе говорил?
— Ничего, — с силой сказала Бейта. — Ох, ради Галактики, вы мне ничего не говорили, но я хочу, чтобы сказали, потому что я смертельно устала. Когда это кончится?
Эблинг вглядывался в нее с печальным выражением на лице.
— Ну полно, моя… моя дорогая, я не хотел задеть тебя. Я иногда забываю… кто мои действительные друзья. Иногда кажется, что я вообще не должен об этом говорить. Необходима секретность — но от Мула, разумеется, не от тебя, дорогая Бейта, — он дружелюбно похлопал ее по плечу слабеющей рукой.
Она спросила:
— Что вы хотели сказать насчет Второго Установления?
Его голос машинально превратился в шепот, тихий и свистящий.
— Знаешь ли ты, с какой тщательностью Селдон скрыл все его следы? Труды Селдоновского Конгресса еще месяц назад, до того, как пришло это странное озарение, не имели бы для меня никакой ценности. И даже сейчас они кажутся… туманными, что ли. Статьи, представленные на Конгресс, часто оставляют впечатление слабо связанных друг с другом, и всегда непонятны. Не раз я задумывался, знали ли сами участники Конгресса все, что было на уме у Селдона. Иногда я думаю, что он использовал Конгресс только как гигантскую декорацию, и собственноручно воздвиг структуру…
— Установлений? — настаивала Бейта.
— Второго Установления! Наше Установление было простым. Но Второе Установление — это только название. Упоминания о нем попадались, но любые подробности тщательно маскировались математикой. Есть еще много такого, что так и осталось для меня непонятным, но за эти семь дней кусочки слепились в некую расплывчатую картину. Установление Номер Один было миром ученых-естественников. Оно представляло собой концентрацию умирающей галактической науки в условиях, необходимых для ее выживания. В него не входил ни один психолог. Это являлось необычным искажением и должно было иметь свою цель. Объяснение, как правило, сводилось к тому, что селдоновская психоистория работает лучше всего, когда отдельные единицы — человеческие существа — не знают, что их ждет и, следовательно, могут естественно реагировать при любых ситуациях.
Дорогая, ты следишь за мной?..
— Да, доктор.
— Тогда слушай внимательно. Установление Номер Два было миром исследователей сознания, зеркальным отражением нашего мира. Не физика, а психология была там королевой, — и Мис триумфально добавил: — Понимаешь?
— Не очень.
— Но подумай, Бейта, пошевели мозгами. Хари Селдон знал, что его психоистория может предсказывать только вероятность, а не достоверность. Всегда присутствовали граничные ошибки, и с ходом времени размер этих ошибок рос в геометрической прогрессии. Естественно, что Селдон защищался от этого как мог. Наше Установление было сильно наукой. Оно могло громить армии и вооружения. Оно могло выставить силу против силы. Но на что оно было способно в случае ментальной атаки мутанта, подобного Мулу?
— Это — для психологов Второго Установления! — Бейта чувствовала, как в ней растет возбуждение.
— Да, да, да! Конечно!
— Но они пока ничего не сделали.
— А ты уверена, что они действительно ничего не сделали?
Бейта подумала, прежде чем ответить.
— Нет, не уверены. А у вас есть какие-нибудь серьезные доводы?
— Нет. Существует много факторов, о которых мне ничего не известно. Второе Установление в момент своего основания было не более зрелым, чем наше. Мы развивались медленно и набирали силу постепенно; то же должно было происходить и с ними. Одни звезды знают, на каком уровне они находятся сейчас. Достаточно ли они сильны, чтобы сразиться с Мулом? И — что особенно важно — знают ли они об опасности? Есть ли у них достойные руководители?
— Но если они следуют плану Селдона, то Мул должен быть побежден Вторым Установлением.
— Ах, — и узкое лицо Эблинга Миса задумчиво сморщилось, — ты опять за свое? Но Второе Установление было более трудной задачей, чем Первое. Его сложность неизмеримо выше; следовательно, выше и вероятность ошибки. А если Второе Установление не сможет одолеть Мула, это будет плохо — предельно плохо. Это, может быть, станет концом человеческой расы — в том виде, в каком мы ее знаем.
— Нет.
— Да. Если потомки Мула унаследуют его ментальную силу… Ты понимаешь? Homo sapiens не сможет с ними конкурировать. Появится новая доминирующая раса — новая аристократия, а Homo sapiens будет низведен до рабского труда, как низшая раса. Разве не так?
— Да, это так.
— А если даже по какой-то случайности Мулу не удастся основать династию, он все же сможет основать новую, вырожденную Империю, опирающуюся лишь на его личную мощь. С его смертью умрет и она; Галактика останется такой же, какой была до его прихода, но Установлений, вокруг которых могла бы сплотиться настоящая, здоровая Вторая Империя, больше не будет. Начнутся тысячелетия варварства, и будущее станет туманным и непредсказуемым.
— Что же мы можем сделать? Можем ли мы предупредить Второе Установление?
— Мы просто обязаны это сделать, иначе есть риск, что они останутся в неведении, а это опасность смертельная. Но предостеречь их невозможно.
— Невозможно?
— Я не знаю, где они находятся. Я знаю только, что они — «на другом конце Галактики»; можно выбирать среди миллионов планет.
— Но, Эблинг, разве здесь нет более точных сведений? — Бейта рассеянно указала на ленты, покрывавшие стол.
— Нет. Я пока ничего не нашел. Секретность должна что-то означать. Должна быть причина… — его глаза снова обрели недоумевающее выражение. — Но я хотел бы, чтобы ты ушла. Я потерял уже немало времени, а оно истекает… истекает…
Он резко отвернулся — хмурый и раздраженный.
Приблизились мягкие шаги Маньифико.
— Ваш муж уже дома, госпожа моя.
Эблинг Мис даже не поздоровался с клоуном. Он опять углубился в свой проектор.
В тот же вечер, выслушав рассказ Бейты, Торан спросил:
— Ты думаешь, он в самом деле прав, Бей? Тебе не кажется, что он не… — он не договорил.
— Он прав, Тори. Да, он болен, я знаю. Он так переменился, отощал, и то, как он разговаривает… — он болен. Но как только речь заходит о Муле, о Втором Установлении, — о том, что его по-настоящему занимает — можно заслушаться! Он становится прозрачен и ясен, как небо внешнего космоса. Он знает, о чем говорит. Я верю ему.
— Тогда есть надежда… — это прозвучало почти как вопрос.
— Я… я этого не додумала до конца. Может быть! Может быть и нет! Отныне я ношу при себе бластер, — пока Бейта говорила, в ее руке появился сверкающий ствол оружия. — Просто на всякий случай, Тори, на всякий случай.