— Кончи для меня еще раз, — рычит он мне в шею и прижимает палец к моему клитору. Моё тело слушается его команды, и я теряю контроль и сильно кончаю. Сильнее, чем когда-либо думала, что это возможно.
Его твердый член несколько раз глубоко проникает в мою киску, когда он произносит моё имя.
Теплая влага наполняет моё лоно и выходит наружу, когда он разворачивается и притягивает меня к себе.
— Я завладел тобой, — говорит он мне, и я слишком устала, чтобы спорить. В любом случае, я бы этого не сделала.
Я уже принадлежу этому мужчине, сердцем и душой.
Глава 7
Рид
— Если продолжишь так целовать меня, Рен, я снова трахну тебя, прежде чем дам тебе уснуть, — я подмял её под себя, пытаясь удержать маленькую шалунью. С таким порочным ртом и блуждающими руками эта женщина опасна. У моего члена не было передышки с тех пор, как она приехала сюда. Я не могу держать его подальше от неё.
— Таков план, Лоулесс, — выдыхает она, поднимая свое лицо к моему. -— Больше любви, меньше разговоров.
— Нет, — рычу я, наклоняя голову, чтобы беззвучно поцеловать её. — Остаток вечера ты проведешь на скамейке штрафников.
— Ты мой самый нелюбимый хоккеист.
— Лгунья. Я единственный хоккеист, чье имя ты можешь назвать.
— Уэйн Гретцки.
— Он ушел на пенсию восемьсот лет назад, Рен.
— О, эм... — она прищуривается, пытаясь вспомнить другого хоккеиста. — Разве нет такого по фамилии Тойс?
— Господи Иисусе, — бормочу я, прижимаясь лбом к её лбу, и всё моё тело сотрясается от смеха. — Ты имеешь в виду Джонатана Тойвса?
— Именно это я и сказала, суперзвезда.
— Ты такая самоуверенная, — я прикусываю ее за ушко.
— Я бы предпочла быть наполненной тобой.
Я стону, скатываясь с неё, прежде чем дать Рен именно то, о чем она просит, и трахнуть ее снова. Ей нужен перерыв, даже если она упорно это отрицает. Я не хочу, чтобы она думала, будто секс – это всё, что мне здесь нужно. Это не так. Я хочу каждую её частичку.
— Ты всегда хотела стать юристом, Судьба? — спрашиваю я, снова заключая ее в объятия. Я провожу рукой по лицу Рен, заправляя пряди волос ей за уши, чтобы лучше видеть ее. Господи, я мог бы лицезреть эту дерзкую женщину весь день.
— От секса к моей работе, да? — спрашивает она, надувшись, хотя в её глазах пляшут веселые искорки. — Мне не кажется, что это хорошая профессия, Лоулесс.
— Я хочу узнать тебя, Рен, — бормочу я, проводя ладонью по её руке. — Узнать все, что только можно, а не только то, как невероятно ты звучишь, выкрикивая моё имя.
— Ты говоришь самые милые и самые непристойные вещи, — шепчет она.
— Всё это правда.
Милая улыбка озаряет ее изнутри.
— Я не хотела быть юристом. Хотела быть судьей. Мой отец только что ушел на пенсию, и его место занял мой брат, — говорит Рен через минуту. — Я всегда была папиной дочкой. Наверное, хотела пойти по его стопам, но потом я влюбилась в реальную работу с делами. Теперь моя мечта – стать окружным прокурором.
— Блядь. Это чертовски мило.
— Я не милая, — говорит она, хмуро глядя на меня.
— Ты права, — торжественно заявляю я. — Ты чертовски очаровательна.
Рен тычет меня в ребра, бормоча себе под нос что-то о сумасшедших мужчинах, заставляя меня рассмеяться. Она считает себя жестокой, но мы оба знаем – под маской сварливого адвоката, которую она любит надевать, она милая, как пирожок.
— Тебя это беспокоит? — спрашивает она, глядя на меня из-под ресниц мгновение спустя. — Имею в виду, что я деловая женщина.
— Черт возьми, нет, — рычу я. — По-моему, это чертовски сексуально. Мне нравится, что ты амбициозна, у тебя есть цели, ты независима и считаешь себя главной.
— Я главная.
— Продолжай мечтать, Судьба. Единственное, за что ты отвечаешь, – это за этот член.
Она наклоняется вперёд и кусает меня за плечо.
— Мы оба знаем, что ты принадлежишь мне, Лоулесс. Не пойми превратно.
Черт, она не ошибается. Я действительно принадлежу ей. Я последую за ней куда угодно и когда угодно. Всё, что она захочет, будет её. Но я ей этого не скажу. Вы шутите? Мне тут нужна некоторая переговорная сила. Она и так слишком чертовски опасна.
— Право собственности – это девять десятых закона, Рен. Ты в моей постели, моя сперма капает из твоей маленькой дырочки, и мои отметины по всему твоему телу. Я думаю, мы оба знаем, кто кем владеет, — выдыхаю я ей в ухо, одновременно сжимая её идеальную попку. — Не заставляй меня напоминать тебе об этом снова.
Она дрожит, тихо постанывая.
Я пощипываю её за ушко, а затем легонько шлёпаю по попке, просто чтобы почувствовать, как она покачивается под моей ладонью.
— Прекрасно, — шепчет Рен через мгновение. — Мы принадлежим друг другу.
— Я могу с этим смириться.
Ее губы изгибаются в улыбке, прижимаясь к моему горлу.
— А как насчет тебя? Ты всегда хотел играть в хоккей?
— Я всегда играл в хоккей, — отвечаю я, посмеиваясь. — Некоторые из моих самых ранних воспоминаний связаны со льдом. Мой отец тренировал юношескую хоккейную лигу. Думаю, хоккей у меня в крови, как закон у тебя в крови.
— Держу пари, ты был очарователен на своих маленьких коньках.
— Я был чертовски злым на своих маленьких коньках.
Она фыркает от смеха.
— Я всегда был агрессивным игроком.
— Почему ты не играешь за НХЛ? Можно мне спросить об этом?
— Попасть в НХЛ непросто. Здесь не так много команд, — объясняю я. — И большинство из них находятся далеко от тех мест, которые я хотел бы назвать домом. Моя семья в Техасе. Я хочу быть здесь.
— Это действительно мило, Рид.
— Я люблю игру, а не то дерьмо, которое к ней прилагается.
— Например, что?
— Хоккеисты привлекают много внимания любителей забросить шайбу, золотоискателей и прессы. Я всегда избегал этой херни. Я выигрываю трофеи на льду. Я не хочу, чтобы он был у меня на руке, — бормочу я.