- В-вот что я думаю, сэр… ночи длинные. Я мог бы говорить с вами между вахтами, когда вам нечего делать.
Щедрое предложение, а каптенармус? Вот только парень явно имеет ввиду именно разговоры. Кажется, и Клэггарт это отлично понял. Его голос зазвучал совсем глухо.
- Одиночество… Что ты знаешь об одиночестве?
Адмиралу сразу захотелось задать тот же вопрос обоим трепливым гадам.
- Люди одиноки, когда этого хотят.
Бывает и так. А знаешь, почему они этого хотят? Потому что, кури ты табак, а не то, от чего ты все время так радостно улыбаешься, ты бы понял, с кем общаешься, хотя бы прямо сейчас! И, будь у тебя кто-то любимый, с кем ты хотел бы быть рядом, но, скорее всего, никогда не будешь… Или будешь, но не обрадуешься, потому что в жизни некоторые встречи происходят не так, как в мечтах, ты бы понял еще кое-что об одиночестве.
- Ночи длинные, беседы помогают скоротать время, - пробормотал каптенармус, будто в раздумьях.
- Можно будет поговорить с вами снова? Это много значит для меня!
Еще бы! Наверняка чувствуешь себя благодетелем! Вот только каптенармусу от тебя не болтовня нужна… Хотя надо же с чего-то и начинать… А может ты как раз всё понял? Да нет. Слишком тонкие намеки, ты так не умеешь. И Клэггарт это знает. Сначала не меняя задумчивого тона, он ответил:
- Возможно, для меня тоже… - но в следующий момент вся его фигура выпрямилась, - Ооо, нееет! Ты меня очаровываешь? - да ты сам очаровываешься, при чем же тут мальчик? - Уходи.
Да, Клэггарт понял, что это безнадежно. А вот парнишка был не готов к тому, что разговор так окончится.
- Сэр?
- Уходи!
Парень повиновался, и вот уже только одна фигура стояла у фальшборта и била себя стеком по ладони. Спектакль был окончен.
***
Чего не ожидал торопящийся убраться и обескураженный неудачей Билли, так это столкнуться у основания лестницы со вторым помощником. Адмирал примерно догадывался, о чем в первую очередь подумал матрос, чуть не налетевший на кого-то из высшего офицерства, да еще после отбоя. Не было нужды выслушивать сбивчивые попытки заики объяснить, почему он еще не в общей спальне на нижней палубе.
- В жаркую погоду разрешено ночевать как на жилой и нижней, так и на верхней палубе, - отчеканил второй помощник и уже с человеческой интонацией прибавил, - Вы ничего не нарушили, старший фор-марсовый. Кстати, с повышением.
- Сп-пасибо, сэр! - парнишка просиял.
- Вы его заслужили. А теперь идите спать, если уснете во время вахты, рискуете повторить судьбу Дженкинса.
- Я… Д-да, сэр. Т-то есть, есть, сэр! Я т-только хотел поговорить с каптенармусом, подумал, он ужасно себя чувствует, из-за него погиб человек… - парнишка мог бы этого не рассказывать, но он не понимал причины своей неудачи и не знал, с кем ею поделиться. Должно быть, вспомнил, что Ямаец предупредил его на счет сумки и решил, что офицер заслуживает доверия. Или решил, пусть кто-то еще попробует утешить Клэггарта? Убогий… Как есть убогий. С этим разве что Очкарик справится. Что ни день с новыми ссадинами щеголяет…
- Мистер Бадд, вы не капеллан. Вы старший фор-марсовый. Если мистеру Клэггарту нужны утешения, он знает, куда за ними обращаться.
Тон вышел резковатым. Наверно, стоило говорить с беднягой помягче. Повышение повышением, но Дженкинс умер буквально у него на руках, и его самого никто не попытался утешить. А он, несмотря на собственное состояние, старался проявить сочувствие и понимание.
- Т-так ведь капеллан, не всегда слушает, сэр. Нас у него много. А т-тут еще Дженкинс погиб… - адмирал вспомнил, что прощание зачитывали капитан и датчанин. Где был капеллан, протрезвлялся? Бушприт твою в компас! Здесь только одному человеку нельзя пить?! - А д-друзей у него как будто и нет… С его-то должностью…
- И все же он принял эту должность.
- Так-то оно так, сэр… Но я принял должность старшего фор-марсового, хотя никем никогда не командовал. Может, и он не знал, как оно обернется.
Норрингтон заметил, что матрос заикается уже меньше. Объяснимо: беседа понемногу утрачивала официальность. Это сразу чувствуется, никакая адмиральская форма здесь не обманет. А еще они заболтались после отбоя… Адмирал, отвечая, неспешно направился к своей каюте.
- Он видел, как оборачивается у других. Вы же видели, как управляется Дженкинс.
Матрос зашагал рядом. Разговор продолжался, хотя несколько сменил русло.
- Но Дженкинс был совсем другим.
Первая руководящая должность. Парень волнуется. Его не готовили к командованию всю его жизнь. - Уверяю вас, вам не о чем беспокоиться. На “Неустрашимом” исключительно мягкие требования, - на любом другом военном корабле за сегодняшнюю ошибку каптенармус лишился бы должности. Ну ладно, не на любом, на “Разящем” точно. И там каптенармус не только надзирал и наказывал, но, памятуя о старых добрых традициях, учил матросов сражаться. Впрочем, теперь большинство капитанов полагается, в первую очередь, на пушки и превращает своих каптенармусов в тюремщиков. Но Клэггарту нечего делать и в тюремщиках. Особенно в тюремщиках.
- Надеюсь, сэр. Мне бы хотелось однажды стать рулевым, - вот это было неожиданно. У Детки оказалось честолюбие. Хотя Флинта безграмотный матрос не заменит, даже если тот погибнет, - Тогда я бы всегда видел капитана, когда он на мостике!
А, нет, не честолюбие. Обычная глупость. Во-первых, с каких пор Вир переселился из библиотеки на капитанский мостик? Во-вторых, на что тут смотреть? В-третьих, Элизабет в двенадцать лет с меньшим восторгом говорила о пиратах! На мгновение Норрингтон почувствовал себя единственным нормальным человеком в бедламе, потом вспомнил, что он алкоголик в завязке, значит, хоть как-то подходит команде. Ну а что? Капитан-библиотекарь, первый помощник-стукач, капеллан-невидимка, лекарь, похоже, сдаёт койки в аренду каптенармусу… Про самого каптенармуса лучше вообще промолчать… Тот ютовый… Ладно, у него явно какое-то безумие. Ну и у старшего фор-марсового отставание в развитии! Прекрасно! А вот завязки уже ненадолго хватит…
- Я так и сказал капитану, но ему сейчас старший фор-марсовый нужен. Капитан с каптенармусом посмеялись, но, по-моему, мечтать совсем неплохо…
Мечтать неплохо, а следить за языком ещё лучше.
- Так вы с капитаном при каптенармусе беседовали?
- Да, он тогда тоже поздравил меня с повышением.
Ну ещё бы он тебя не поздравил! А ты и рад, идиот!
- И вы сказали капитану, что хотели бы стать рулевым, чтобы все время видеть его на мостике? Так и сказали, слово в слово?
- Д-да, сэр, - парень почувствовал, что где-то ляпнул лишнее и снова стал заикаться.
- И при каптенармусе?
- Это было невежливо, сэр?
Как будто основная проблема была в приличиях… Но как же это объяснить?
- Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, каптенармус из тех людей, которым нравится, чтобы смотрели только на них.
- Вы, думаете, он обиделся, сэр?
Норрингтон думал, что в возрасте старшего фор-марсового надо быть взрослым мальчиком и хотя бы иногда следить за языком. Хотя, конечно, мистер Бадд ему не сын, чтобы его воспитывать.
- Я думаю, что вам лучше проверять сумку в два раза чаще.
- Я проверяю, сэр, я помню ваш совет, спасибо за него, сэр! - а намека, судя по удивленному виду, парень не понял.
- Надеюсь, он вам поможет. За языком тоже следите. Не заводите бесед ни с каптенармусом, ни при каптенармусе. Особенно о политике.
- Я н-не говорю о политике, я н-ничего о ней не знаю, сэр!
- Тем лучше для вас. Помните, что в случае… если возникнут какие-то подозрения, - на Тортуге знали с десяток более подходящих слов, - ни я, ни кто-то другой не сможет вам помочь, - в ясных глазах по-прежнему было полное непонимание. Но тут уже ничего не поделаешь. Он предупредил. Его совесть в любом случае чиста. А еще они дошли до каюты, - Спокойной ночи, мистер Бадд.