***
- Трудный подросток, я понимаю. Видел убийство родителей, провел всю жизнь в приюте, переходный возраст... - выслушав рассказ супругов Фрост, размышлял вслух Кемп, - он все воспринимает очень болезненно и во всем видит давление. Такое бывает. Он просто еще не освоился и не может здраво оценивать ситуацию. - Да, мы это понимаем, поэтому стараемся прощать ему такие выходки. Сегодня едва не лишились нашего пса... не понимаю, как он мог укусить Генри. Нас не было рядом... и это, конечно, наша вина. Мы даже не предполагали, что это приведет к таким последствиям. - Мы обещаем, что будем более внимательны. Он посещает психолога... и, я надеюсь, это ему поможет. Он очень важен для нас, мы не делаем разницу между родным и приемным ребенком. - Вы смелые люди. Далеко не каждый может принять в семью такого ребенка. А я бы, наоборот, был с ним построже. Если потакать всем его выходкам, кто знает, что придет ему в голову в следующий раз. Я рад, что все прояснилось. Надеюсь, у вас все наладится, - Кемп пожал руки супругов и проводил их до двери кабинета, открывая ее перед Барбарой. Генри сидел в коридоре с по-новому наложенными бинтами, и медленно вертел в пальцах очередной брелок, не спеша поднимать взгляд на приемных родителей. - Мы едем домой, Генри, - положив ладонь ему на плечо, произнес Даррел.
9. Страх
Бакс остался в ветеринарной клинике до вечера. И, немного придя в себя после инцидента в полиции, Даррел отправился за псом, надеясь, что тому стало лучше. За свою выходку Генри было запрещено выходить из дома, и сейчас, занимаясь ужином на кухне, Барбара ощущала себя в роли надсмотрщика. Роль эта едва ли пришлась ей по душе, и она с нетерпением ожидала возвращения мужа. Она чувствовала себя вымотанной во всех смыслах, с одной стороны ей хотелось лечь и отдохнуть, с другой - в голове беспрерывно вертелся вопрос - что же они сделали не так? Отвлечься женщина решила за приготовлением фаршированной курицы, но руки то и дело не слушались ее, и процесс шел не так хорошо, как обычно. Расчлененная курица с выпотрошенными внутренностями впервые вызывала у нее такое отвращение. Овощи, лишь сегодня купленные в магазине, казались испорченными. Звук телевизора резал слух. Барбара на мгновение остановилась, придерживаясь за край стола, закрыв глаза и пытаясь успокоиться. Однако, вместо успокоения, к ней пришло осознание, что именно она чувствует сейчас. Страх. И он нарастал, быстро и бесконтрольно. Она обернулась, чтобы взглянуть на часы. Даррел, наверное, скоро должен вернуться. Но, вместо времени на часах, ее взгляд выхватил из темноты коридора невысокую фигуру. Генри. Почему он там стоит? Будто услышав ее, мальчик пошел вперед, на свет. Барбара замерла, глядя на него. Он двигался неестественно, урывками. Лицо совершенно бледное, глаза расширенные, застывшие, и выражение в них... дикое. Бинты с пораненной руки съехали, и одежда кое-где заляпалась кровью. А во второй руке он держал железную палку. Наверное, из мастерской Даррела... Барбара не могла пошевелиться, хотя испытывала желание убежать, она смотрела в зеленые глаза мальчика, который надвигался на нее, медленно, но уверенно. Женщина почти беззвучно прошептала его имя. Он оказался совсем рядом, и Барбара, не отдавая себе отчета, издала истошный крик, эхом разнесшийся по всему этажу.