Она почувствовала его дыхание на своем лице, и когда он заговорил снова, прядь ее волос шевельнулась и упала ей на глаза. Мэйлинь растерянно убрала непослушный локон за ухо, ощутив, как случайно коснулась пальцами кожи щеки Лиджу.
— А еще тебе понадобится удача, — добавил линши, — ведь ты же не хочешь, чтобы хозяйка Ицин заловила тебя в своем кабинете?
Она хотела бы возмутиться его словам, сказать, что даже подарки он дарит ей только для того, чтобы она лучше справлялась со своей задачей, но…
Кровь застучала в висках, сердце заколотилось, и их близость обратилась в лавину чувств. Мэйлинь больше не могла отрицать очевидное — Лиджу ей не просто нравился, она по-настоящему в него влюбилась.
Глава двадцатая
Мэйлинь расстроили последние слова линши, но в то же время она была благодарна ему, что он так бесцеремонно разбил ее фантазии. Еще бы чуть-чуть, и она попала бы под его чары, поверила в то, что она для него больше, чем вещь. Ей дорожили только из-за того, что она могла сделать, а вовсе не потому, что нравилась ему. Это даже к лучшему, ведь какой смысл мечтать о жизни, которой у нее никогда не будет? А самое главное, это напомнило ей, что перед ней хитрый хайшан. Только вот легче от этого на душе не стало.
Она позволит себе подумать об этом в первый и последний раз. Вообразить их совместное будущее, помечтать о нереальном. Но даже такие мысли тут же разбивались о простую истину: дело было даже не в том, что общество их не примет, а в огромной пропасти между ними. Разве может рыба подняться в облака? Она лишь способна выпрыгивать из воды, воображая, что летит. Ее тело покрыто скользкой чешуей, а его — прочными перьями. Ей за ним не угнаться, единственное возможность для рыбы быть рядом с птицей — погибнуть в ее когтях. Поэтому не стоит забывать, кто такой Лиджу. Она могла бы надеть красивые наряды, украшения, туфли и даже избавиться от своего акцента, но она все равно останется ныряльщицей, а он — синторским господином. Она будет любить есть потроха с чесноком и луком, потому что привыкла к такой еде. Она будет зашивать порванные вещи, потому что научена бережливости. Она будет вытирать башмачки у речки, потому что ей стыдно утруждать этим слуг. Она будет мечтать о работе поваром, находиться каждый день в пару, поте и разнообразных ароматах, что впитаются в ее волосы и кожу. И она будет скучать по морю. А он… Привычный к бледным лицам женщин, их утонченному поведению, духам и накрашенным ногтям. Он — человек статуса, а она — рабочий. Любовь пройдет, а привычки останутся и кем они тогда станут друг для друга?
Нет, в романах о таком не пишут, в них не говорят, что случается с людьми разного статуса, когда они наталкиваются на быт и что происходит, когда возраст забирает красоту, но оставляет натуру. Это все нелепые мечты, от которых почему-то щиплет глаза и закладывает нос.
Она никому не расскажет, что однажды посмела вообразить, что такой, как Лиджу, влюбится в нее, поцелует, и они оба принесут клятву перед богами. Потому что даже боги у них были разные.
Она вытерла рукавом глаза, когда дошла до дверей гостиницы и пообещала себе, что забудет о Лиджу в тот же миг, как перешагнет порог. Нужно было занести купленные приправы на кухню, вернуть корзину на место и решить, как пробраться в кабинет хозяйки.
Мэйлинь по привычке поправила юбку и поняла, что до сих пор сжимает в руке ароматный мешочек. Она разжала пальцы, посмотрела на блестящую лазурную ткань и осознала, что пока что не в силах его выбросить. Пусть служит напоминаем ей о собственной глупости. Как только ее сердце перестанет стучать при виде Лиджу или как только она перестанет его видеть, сразу же выбросит этот мешочек.
Суи сегодня отлеживается дома, хозяйка дала ей несколько дней, чтобы восстановиться после ожога. Впервые в жизни Мэйлинь была рада, что ее подруги нет на работе, потому что была уверена, что не смогла бы скрыть от нее своих чувств. Она не представляла, как ей признаться в том, что им придется расстаться, потому что мать продала ее в слуги какой-то госпоже на целых два года. Мэйлинь не хотела сейчас думать о том, как больно пройдет их расставание, такие мысли не позволяли ей собраться с силами.
Проработав в гостинице столько лет, она уже знала распорядок дня хозяйки Ицин. До открытия та всегда обходила все помещения, проверяла, как справляются с работой слуги, все ли подготовлено для посетителей и нет ли в чем-то нужды. Осмотр всегда начинался с кухни, так как это помещение было ближе всего к кабинету хозяйки. Ее комната располагалась на втором этаже, но подняться туда можно было только с улицы, с отдельного входа, как раз со стороны кухонного двора. Поэтому когда госпожа Ицин поприветствовала всех во внутреннем дворе, Мэйлинь дождалась ее ухода и незаметно проскочила в сторону деревянной лестницы, которая вела ко входу в кабинет, скрывшись в тени навеса. Боясь, что кто-то может заметить, как она поднимается по ступеням, Мэйлинь дождалась, когда все служанки отправятся на кухню, чтобы перекусить перед началом рабочего дня.