Мэйлинь тяжело вздохнула, возвращаясь к проблемам завтрашнего дня.
— Ты позволишь мне проводить тебя до дома?
Лиджу вышел следом за ней. Мэйлинь надеялась, что он будет еще спать в такой ранний час, поэтому быстро собралась, стараясь не шуметь. А еще она боялась попасться на глаза слуге. Острый и злой язык этого человека сейчас мог бы наговорить столько гадостей, а она была не в настроении от них отбиваться.
— Зачем? — удивилась Мэйлинь. Ее вопрос прозвучал, пожалуй, слишком резко.
Он улыбнулся, и между ними снова повисла неловкость.
Они шли молча, но ее сердце стучало подобно барабанам, что отбивают время на городских стенах. Не понимая, как его успокоить, Мэйлинь искала любой повод, чтобы отвлечь себя от волнения.
— Как думаешь, с Сиангом все будет хорошо? — Мэйлинь не выдержала и нарушила тишину между ними.
— Он выкрутится. Солжет или подкупит. Если он столько лет прожил во дворце, то на корабле точно не пропадет.
— И все же, я не понимаю, что такого мог сделать принц, что Сианг решил убежать. — Внутри нее любопытство боролось с вежливостью, потому что в глубине души она жутко сожалела о том, что не заглянула в записку Сианга, которую пришлось выкинуть. — Почему он передал принцу черную жемчужину?
— Это символ любви и преданности. Такое дарят либо возлюбленным, либо тем, кем ты дорожишь больше собственной жизни. — Лиджу улыбнулся, видя, как в глазах Мэйлинь рождается сотня вопросов. — Я честно не знаю, что между ними случилось. Может быть, это из-за служанки, которая по слухам нравилась им обоим. А, может, принц потребовал от Сианга большей преданности, чем тот мог дать. Мой брат, на самом деле, всегда убегает, когда чувствует, что на него ложится ответственность. Ему бы лучше стать странствующим поэтом, который нигде не задерживается надолго. В любом случае, я никогда не понимал, что у брата на душе, мы не лезли друг к другу с такими вещами.
— А что насчет твоей подруги? — сменил тему Лиджу. — Я помню твою просьбу и готов помочь, но при одном условии.
Мэйлинь остановилась. До ее дома оставалось не так далеко, и ей не хотелось бы, чтобы родители заметили ее в обществе Лиджу. К тому же, она взволнованно стала прикидывать, что такого он может потребовать взамен? Несмотря на тот поцелуй, о котором они оба так и не заговорили, она помнила, что он хитрый хайшан, способный затянуть ее в новые неприятности.
— У меня есть знакомый чиновник, который может дать работу твоей подруге и ее мужу в одном из своих загородных поместий. Он владеет несколькими участками земли, так что если Суи и ее муж захотят, то в свободное время могут поучиться у крестьян.
— Спасибо, ты не представляешь, как это для меня важно! — Она не верила, что все так удачно складывалось, ей стало внезапно легче дышать. Теперь ее подруга не пропадет рядом с этим бестолковым поэтом.
Она украдкой взглянула на Лиджу и тут же об этом пожалела. Ее сердце снова застучало, а к щекам прилила кровь.
— А взамен, — его голос встревожил ее еще сильнее, и Мэйлинь начала нервно отряхивать юбку, словно на той налипла грязь. Она перебирала в голове все варианты вопросов, которые он мог задать и один казался ей глупее другого, но отчего-то именно глупость она бы и хотела услышать. — Позволь мне поговорить с твоими родителями.
— Зачем?
— Я хочу сказать им, что ты помогала следствию. Это изменит решение твоей матери.
Мэйлинь лишь тяжело вздохнула. Он даже не представляет, что за человек ее мать.
— Она — сэянка. Что бы ты ни сказал, это ничего не изменит. Не важно, кому я помогала, хоть самому императору, важно, что я была одна с мужчинами. Важно, что я общалась с ними, стояла рядом, ходила по улице, и важно, что меня видели другие. Нет, Лиджу, твои слова ничего не изменят, но спасибо, что хочешь мне помочь.
Они подошли к ее дому, но Лиджу все равно прошел во двор. Мэйлинь усмехнулась: он снова делал то, что считал нужным, а сам все эти дни обвинял ее в самодеятельности. Ну пусть теперь посмотрит, как она живет, пусть скривится от отвращения от одного вида их жилища, пусть ужаснется тому, какая у нее мать. Сердце неприятно заныло.
— Добрый день, госпожа! — Лиджу вошел в дом и поклонился матери. Та перепугано выронила миску с очищенным просо. — Меня зовут Сяовэнь Лиджу, я — линши Ведомства безопасности.
Он произносил каждое слово так, словно находился на приеме во дворце, мать становилась все бледнее и бледнее, а когда в дверях появился отец, и вовсе рухнула на колени, склонившись в низком поклоне.
— Господин, — Лиджу повернулся к отцу. Мэйлинь тем временем бросилась поднимать мать с пола.