Андрей ей страшно обрадовался: наконец родное, мокрое от духоты и усталости лицо. Он обнял ее как сестру и шепнул:
— Скажи, что тебе надо в ванную, я тебя провожу. Ты умоешься, а я срежу этикетку с твоей блузки. Ты, конечно, забыла.
— Я ее купила в обеденный перерыв, — заговорщицки ответила Люда. И громко провозгласила:
— Всем привет. Даже не смотрите на меня, человек с грязной работы. Где у вас ванная? Андрюша, проводи, пожалуйста, я сама заблужусь в этих хоромах.
Коллеги-мужчины вошли, продолжая обсуждать какую-то рабочую проблему, нашли взглядами Андрея, приблизились, и вечно голодный Федор довольно громко спросил:
— А когда подавать начнут, Андрюха? Я запах чего-то божественного унюхал со двора.
Блюда были основательными и в то же время изысканными. Они исключали всякую возможность фуршетов. В огромной столовой был накрыт большой овальный стол. Валерия все готовила сама, пригласила только женщину, чтобы помогла подавать и мыть посуду. Гости бурно восхищались и стремительно все поглощали, не забывая об отличных напитках. Говорили за столом только свои со своими. И так бы это благополучно продолжалось до конца пиршества.
Но Андрей невольно прислушался к рассказу соседа по столу, который описывал Валерии свою новую квартиру в новостройке Москвы.
— Все отлично, — гордо говорил он. — После того, конечно, как я вложил в ремонт, переделку и отделку даже не стану озвучивать сколько. Но двор такой унылый, серый, убогий. И мне пришла в голову такая идея: арендовать, так сказать, кусочек общего двора и сделать свой, закрытый «итальянский дворик». Прямо под нашей открытой террасой. Знаешь, такая красота с арками, вьющимися растениями, стильными фонарями, фонтанчиками… Да вот эскиз, посмотри. — Он показал Валерии фото на телефоне.
— Какая прелесть, — восхитилась Валерия. — Уже готово?
— Не просто не готово. Быдло устроило мне обструкцию и скандал. Пишут жалобы. А у меня уже все оформлено и по деньгам прошло: «Жилищнику», управе, всяким инспекциям по технике безопасности. Это типа как благотворительное участие в благоустройстве Москвы. Но быдлу, их выродкам и собакам теперь негде гулять якобы. И любимую сраную травку выкорчевали… Собакам гадить негде.
— Странно, — произнесла Валерия. — Туда все смогут приходить?
— Нет, конечно. О чем ты, дорогая. Это мой частный, законный участок. Очень красивая узорная металлическая ограда, стилизованная под старину. Семья будет заходить с ключами, но любоваться никому не запрещено.
— Интересная история, — миролюбиво сказал Андрей. — А можно уточнить: быдло в таком контексте — это кто?
— Прикалываетесь? — насмешливо произнес собеседник Валерии. — Но я уточню: быдло — это потомство всяких уборщиц, лакеев, которых мы содержим и кормим. А они только плодятся. Так понятнее?
— Так совсем понятно, — вежливо ответил Андрей. — Будем знакомы. Моя мама сорок лет проработала в детской больнице уборщицей. Не ушла, даже когда зарплату почти перестали платить. Говорила: «Так, как я, никто не помоет. А там больные дети». Умерла недавно прямо в больнице, на рабочем месте, от инфаркта.
— Андрей, — расстроенно произнесла Валерия. — Я не знала. Мне так жаль.
— А почему вам жаль? — вдруг вмешалась в разговор Людмила. — Человек жил как хотел, работал в месте, где был нужен. Мама Андрея и умерла рядом с теми, кому отдала всю жизнь. Она не нуждается в жалости. Мой папа до сих пор дальнобойщик. Ездит уже с ингалятором от астмы. Мама молится, чтобы на этот раз доехал живым. И живем. Не тужим. И вроде сами себя прокармливаем. Так что и мы будем знакомы: я — потомство быдла.
— Господи, вы свихнулись, ребята? — возмутился Федор. — Я как раз с кухни, мне помощница, очень симпатичная женщина — никогда бы, кстати, не повернулся язык назвать ее быдлом, что за манеры, не понимаю, — так она мне шепнула, что сейчас будет что-то невообразимое. Я понял только слова «королевские креветки», а потом что-то про желе из шампанского. Вы про такое слышали? Вы — поголовное потомство пролетариата, между прочим, других истребили. И вдруг тут митинг устроили за столом с такой жратвой и выпивкой! Я, кстати, каменщик, а мой папа — профессор-историк. И мы будем знакомы. Валерия, можно подавать следующее блюдо? Вот в двери появилась помощница Ира, она уже полчаса, как мой осведомитель. Ира спрашивает: нести? Прошу прощения, мне первому. Насчет «итальянского дворика»: сними замок и снеси решетку, старик. И революции не будет. Папа-профессор не даст соврать.