— Совершенно верно, — кивнул Андрей.
— Да… Проблема. Дело в том, что вторую Дину мне никак не найти. С ней была чудесная случайность… Дай бог, кстати, ей здоровья и просто выкарабкаться, если ты в курсе.
— Ты о чем? — в ужасе спросил Андрей.
— Господи, ты не знал? Я даже не подумала. Дина в тяжелом состоянии в больнице. Ее муж избил до полусмерти. Чуть ли не все кости переломал.
Так закончилось торжество по случаю помолвки. Людмила уехала. Валерия лежала без сна до утра в спальне, пытаясь осознать масштаб случившейся беды. Дело не в страшной истории, рассказанной Людмилой, а в реакции Андрея на нее. Он никогда не произносил при ней этого имени — Дина. Его жену, с которой развелся много лет назад, звали Ольгой.
Андрей остался неподвижно сидеть на диване. Он застыл в горе и своей вине как в бочке с цементом. Пока он строил тут идеальный дом покоя, защищенный от жизни, Дину убивали. Здоровый мужик калечил ее нежное, хрупкое, миниатюрное тело. Ее прекрасное лицо. Она не отбилась бы даже от ребенка. Она просто женщина-подарок, редкая статуэтка, которую воруют варвары исключительно с целью разбить.
Она пришла к нему подписывать договор об услугах пиар-агента пять лет назад. Андрей уже знал, что тут отказать невозможно: начальнику ее порекомендовал крупный бизнесмен с большими связями. Девушка оказалась несмелой, небрежно одетой: состаренные джинсы, все в потертостях и дырках, и черная майка на узких бретельках. Худенькая, нежная, с очень красивым лицом за прядями светлых волос. Мотив рекомендации налицо. И где тут работник… Он удивился, увидев в анкете, что Дине Васильевой уже тридцать один год. И там было написано, что она в разводе. Дело есть дело, и Андрей спросил у соискательницы, какая у нее концепция продвижения их бизнеса.
— Концепция? — пожала плечами Дина. — Я сама не художник, не творец, я просто охотница за талантливыми людьми. У меня есть вкус, так иногда говорят. И я никому ничего не навязываю, просто пытаюсь понять то, что предлагают. И принимаю. Или категорически нет.
Андрей сразу в это поверил. И в то, что она умеет находить таланты, и в то, что никто не устоит перед ней. Как это началось у них… Случайно и практически мгновенно. Что это было? Не роман и не любовь, как говорил он себе в самых тайных мыслях. Это был выход на абсолютную свободу чувств и желаний, как в открытый космос. И безошибочное попадание в западню, в стальной капкан бесконечных мучений. Но почему-то казалось, что дороже и этой свободы, и этого капкана нет ничего на свете.
Вскоре Дина объявила бугру, который ее устроил в их компанию, что уходит от него. Он в кровь разбил ей лицо, пригрозил: «Живи пока и бойся». Ничего ему, конечно, не было. Андрей погибал от гнева, ненависти и жалости. Но он был бессилен. Просто старался радовать, ласкать свою любовницу — вечное дитя. Дина оправилась, вернулась к работе… И ее стал домогаться, оккупировать и пытаться присвоить очередной отмороженный олигарх. А она, как всегда, не смогла от него отбиться… Андрей сказал, что отпускает ее. Дина заплакала и ответила, что она никуда не хочет от него уходить. Что она просто не умеет справляться с дикой силой. Но она что-то придумает.
— Не трудись, — ответил Андрей. — У тебя не получится. Это же надо: ты тот редчайший вариант женщины, которому даже деньги и роскошь совсем не нужны. Но ты — врожденная, генетическая жертва. Спасти тебя просто нереально. А погибать заодно — прости, я не готов.
Она ушла, и вскоре Андрей прочитал заметку о том, что свадьбу олигарха Герасимова с Диной Васильевой сыграли на его вилле в Италии.
…В ночь после своей помолвки Андрей мысленно расстрелял свое сердце за те жестокие слова. За то, что не просто отпустил, а практически прогнал. И, главное: все так точно предвидел.
Утром бледная Валерия с красными, воспаленными глазами вошла в столовую с подносом, поставила на столик у дивана кофе и тосты. Спросила:
— Ты любил эту несчастную Дину?
— Я сходил по ней с ума, — ответил Андрей. — И продолжал сходить с ума, когда она ушла от меня, когда вышла за этого подонка. А сейчас мой тупой ум полетел окончательно. Я знал, что так будет. Я виноват во всем. Извини, Лера, за откровенность. На дипломатию не осталось сил.
— Поняла. Тогда и я спрошу без дипломатии: ты бросишь меня прямо сейчас? И в любом случае: я могу чем-то помочь?
— Если ты меня еще не собралась прогнать, разреши остаться. Именно сейчас я не готов вернуться в свою конуру: я там себе башку о стены разобью. А насчет помощи, думаю, да, можешь. Уверен, что Дину бросили в обычную городскую больницу, огласку заглушают, следствие уже купили. Я пока ничего не знаю, но вдруг ее можно перевести в надежное место. У меня таких знакомых нет.