— Что мне нужно, мама? Неужели тебе не понятно?! Мне нужно спалить своей ненавистью этого подонка. И его суку. Я смотрела не только фото, но и все даты. Я ничего не забываю. Так вот, один пример. Они вместе были на той чертовой шикарной вилле на Сардинии в выходные, купались в море, обнимались у своего роскошного бассейна. Делали красивые селфи. А в понедельник он прилетел и потащил меня после обеда в подмосковный Зажопинск, где у них стоит давно заброшенный и закрытый дом деда. И разложил меня в крошечном, грязном, разваленном гостевом домике… И таких примеров я нашла сотни. У них фотки с суперпуперприемов, из особняков-картинок ее папаши. А на следующее утро он меня употребляет на столе в кабинете или вообще на черной лестнице офиса, под чердаком.
— Я понимаю, как тебе больно, как ты страдаешь от унижения. И я уже все придумала, как нам поступить, чтобы не было еще хуже. Хуже теперь только огласка, которая выставит тебя ничего не понимающей, использованной жертвой. Тебе ни с кем ничем нельзя делиться. Мы исчезнем: нас легко не найти больше никогда, тем и хорош безразмерный город Москва. И мы просто создадим другой план, уже исходя из наших ошибок.
Нина хотела обнять дочь, но та почти с отвращением оттолкнула ее руки.
— Ты о чем вообще? Исчезнем? С какой стати? Или, может, ты меня на помойке нашла, потому об отце никогда ни слова? Это только сейчас пришло мне в голову, но как же похоже на правду. Вот только, к несчастью, я похожа лишь на тебя: такое же унылое, отвратительное лицо и вымя дойной коровы.
Нина застыла. Ей показалось, что ей выстрелили прямо в сердце, что она уже не сможет вздохнуть. А дочь все кричала:
— Не дотрагивайся до меня! Ты предательница, ты жалкая приспособленка. Ты не видимая никому вошь. И ты хочешь такой видеть меня.
Это, конечно, истерика, но о том, чтобы вызвать помощь, речи нет: только все усугубить. А самой Нине к дочери не приблизиться, пока это не кончится. Если это может кончиться. Нина доползла, держась за стенки, до своей кровати. Надо дожить до утра. И суметь остановить, успокоить, утешить Стефанию до большой беды. Довести ее хотя бы до спасительного смирения, а затем и равнодушия. Ведь все проходит, так говорят. И Нина то ли уснула, то ли выпала из сознания. Утром она даже по воздуху в квартире поняла сразу поняла, что тут, кроме нее, никого нет.
Нина не смогла пойти на работу. Она уже и думать не могла. Просто ждала момента, когда Стефания войдет в квартиру. Надо ее увидеть. И это все, что Нине нужно. Но вечером Стефания не приехала, Нина ждала до полуночи, потом позвонила по мобильному телефону. Долго были длинные гудки, но потом Стефания ответила:
— Мама, я останусь сегодня ночевать у подруги. Это Ира Семина из нашего класса. Не беспокойся. До завтра. — Голос был вроде бы спокойный.
Нина хорошо знала Иру Семину и ее маму, которая регулярно водила дочку в детскую поликлинику для осмотра по поводу проблем с носоглоткой. Они порядочные люди. Ира закончила юрфак и сейчас работает помощницей у довольно известного адвоката Мельникова. Это, видимо, хорошо, что Стефания в такой трудный для себя час выбрала именно Иру — для того, вероятно, чтобы поделиться тем, о чем с матерью больше говорить не в состоянии. Ира юрист, она может доступно объяснить подруге, как опасно в такой неприятной ситуации озвучить лишнее слово. Даже с точки зрения закона, не говоря уже о социальном неравенстве, при котором закон обслуживает только одну сторону. И она известна.
Весь следующий день Нина провела в своей поликлинике, а к вечеру Стефания позвонила ей сама. Она сказала, что сейчас из офиса поедет опять к Ире. У нее есть отличная коллекция самых лучших фильмов, и они будут вместе их смотреть.
Впервые в жизни Нина обрадовалась, что дочери еще день не будет дома. Пусть пообщается со свежим человеком, посмотрит хорошие фильмы. А ей, Нине, тоже нужна капля только своего времени, чтобы попытаться вернуть равновесие, привести в порядок мысли и чувства. Нина хорошо спала в эту ночь, успела полдня поработать. Затем послала дочери СМС: «Как дела? Когда приедешь домой?» Ответа не было. Нина забегалась по делам, потом опять проверила телефон. Ответа от Стефании не было, а ведь прошло четыре часа! И что-то острое и неудобное мешало Нине набрать номер Стефании. Она вернулась домой и с порога бросилась к компьютеру: не случилось ли чего-то… Например, аварии в метро: у Стефании нет машины, она пользуется общественным транспортом.
Аварии не было. Была невероятная катастрофа, страшнее землетрясения. Вульгарные заголовки СМИ просто вопили: «Известный бизнесмен Денис Протасевич стал ответчиком по уголовному делу о сексуальных домогательствах и фактах изнасилования. Заявления в полицию, прокуратуру и иск в суд написала его секретарша Стефания Федотова».