После того вечера он и стал выскакивать на ее пути как черт из табакерки. Предъявлял свои бешеные претензии. И то начинал оскорблять ее как дикую хамку, которая шарахается от нормальных людей, то с таким же напором признавался ей в страсти и называл самой прекрасной женщиной планеты. Второе было гораздо страшнее, чем первое. Василий уверенно говорил о том, что просто идет на ее отчаянный женский призыв, что не может в этом ошибиться как врач. И что она, наконец, обязана переступить через свои предрассудки, открыться ему, своему мужу, всему свету. Она не может не ответить на его мужской зов и не слиться с ним в экстазе. Дальше шли чудовищные подробности того физиологического процесса, который непременно произойдет у них и который Василий уже представил себе так отчетливо, как будто они делают это много лет, постоянно.
Антонина отбивалась, даже пыталась пугать его полицией, но сама понимала, насколько это неубедительно: знакомый человек встретил ее на улице и о чем-то говорит. Но однажды темным осенним дождливым вечером, когда двор был совершенно пуст, Василий выскочил из-за дерева и схватил ее за руки выше локтей. Антонина не позволила себе закричать, перепугать соседей и создать совершенно вульгарную ситуацию. Она рванулась изо всех сил и негромко, с ненавистью произнесла:
— Убирайся! Пошел вон! Отстань от меня, чокнутый, проклятый чайник. Или я приму меры, как любой бы сделал на моем месте.
На него это совершенно не подействовало, и когда Антонина побежала, он догнал ее и больно вцепился в плечи. Тоня сумела повернуться и неумело, по рецепту чужих рассказов, ударила его коленом в пах. Видимо, что-то получилось, потому что он согнулся и отпустил ее. Она ворвалась в дом, в квартиру и прямо в мокрой куртке и грязной обуви упала на пол в прихожей. У нее не осталось сил ни для слез, ни для жалоб кому-то. Но в этот момент позвонил муж Виктор, и Тоня выпалила ему всю эту дикую историю.
— Извини, Витя. Я ко всему чувствую себя виноватой, потому что не рассказывала раньше. Ни тебе и никому. Боялась выглядеть смешной и нелепой. Мне кажется, только со мной такое могло случиться. Обхохочешься. А мне, кажется, уже жить не хочется.
— Успокойся, Тоня. Мне тоже как-то не сильно хочется хохотать. Билет домой на послезавтра. Раньше никак. У тебя есть телефон этого дятла?
— Есть, он же звонит, я сохранила. Но зачем? Это не будет еще хуже?
— Надеюсь, я что-то сформулирую так, чтобы было лучше. Знаю этот тип, который для демонстрации силы и храбрости выбирает именно ту жертву, которая не умеет сопротивляться.
Василий Николаев был из тех, кто всегда отвечает на звонки с незнакомого номера. Он вообще мало кого сохранял в контактах, а звонить могли и нужные люди.
И он ответил на звонок Виктора той дождливой ночью. И в этом разговоре ему удалось произнести лишь одну фразу.
— Это Василий Николаев?
— Да. Кто спрашивает?
— Я — Виктор Григорьев, муж Антонины, которую ты, мерзавец, преследуешь. Слушай внимательно: с этого момента ты имеешь дело со мной. Скоро узнаешь, каким образом. Жди.
Василий в отчаянии слушал короткие гудки. Ему не дали возможности ответить! Точно: муж и жена — одна сатана. Они блокируют людей! Эта ущербная парочка разными способами выходит на самых значительных людей и наслаждается тем, что вырубает их из своей жизни. И этот муж-негодяй, похоже, еще и угрожал ему. Василий до утра пытался перезвонить Виктору, но его вызовы сбрасывали. То же самое творила мерзкая бабенка Антонина, которая сообщила своему мужу какую-то клевету о «преследованиях». Это же практически сговор и преступный план!
Василию Николаеву казалось, что он ненавидит многих. В этот круг постоянно попадали и жена, и дети, не говоря о сослуживцах. И только сейчас он понял, что до сих пор даже не догадывался о том, как выглядит настоящая ненависть. Это голова и сердце, объятые пламенем понимания того, что зловещие враги не должны существовать на одной с ним земле. Василий все усиливал концентрацию своей спасительной смеси, пока не хватило сил на спокойную истину: «Месть подают холодной». И он постарался дождаться утра, затем плотно позавтракать, попросить у заведующего отделением свободный день. После этого Василий просто отдыхал, как человек перед трудным заданием.
Поздно вечером, когда Антонина точно вернулась с работы, Николаев подъехал к ее дому и погулял по переулку. Он внимательно рассматривал немногочисленных прохожих и выбирал. Наконец шагнул к щуплому подростку в черной куртке с капюшоном.