Граф, надо сказать, первое время тоже был почти порядочен. Он держал свои романы в тайне, а потом только обнаглел от безнаказанности и терпения графини, и теперь, совсем не таясь, держал в любовницах горничную Дэйну.
Дэйна, конечно, теперь только называлась горничной. Она не убирала больше, у неё вообще не стало обязанностей, зато выросло непомерное и совершенно несправедливое чувство собственной важности. Она была уверена, что граф её любит, и что она – простая девушка, может стать его женой. Дэйна сюсюкала с Эмосом (что Эмос едва-едва мог терпеть), командовала прислугой (как будто бы имела право, но прислуга кое-где была вынуждена покоряться), а встречаясь с графиней случайно, даже не считала нужным здороваться с нею.
Мосли зашёл к графу, получил от него короткие указания, отрапортовал ему, и когда граф уже вышел в кабинет, был вынужден столкнуться с Дэйной.
Дэйна раздражала Мосли. Но он был хорошим слугой, и хотя безумно жалел графиню, не подавал всё-таки своей неприязни. И сейчас даже смог выдавить подобие улыбки наглой девке.
–Фи, – она скривилась, затем засмеялась. Ей нравилось чувствовать свою власть. Она была молода и глупа, она не смотрела в будущее, когда её внешность померкнет, – а я-то думаю, почему тут начало смердить!
Мосли промолчал. Но она не унималась:
–А это ты, старик…
Мосли был старше Дэйны всего на пятнадцать лет, и на семь лет моложе графа, но Дэйна не умела думать.
–Всё не рассыплешься, – добавила девица и засмеялась счастливо. Сегодня утром граф сочувственно говорил ей, что как только сможет, так и разведется с женой, чтобы остаться с нею навсегда. и Дэйна верила. Верила в то, что граф ради неё пойдёт на скандал и станет посмешищем, что позволит говорить о себе, что потеряет., в конце концов, часть земель…
В Мосли копилось невысказанная жажда найти утешение за то, что она налетел на Корнела. Он не успел обсудить с графом отпуск повара и теперь его подмывало сделать хоть что-то справедливое. И тогда Мосли обрушился на Дэйну, утешая свою совесть заступничеством за графиню:
–Ты, девочка, не думай, что всех умней. Ты не всегда будешь молода, а он всегда будет графом. И я повидал немало таких наглёвок как ты, которые полагали себя первыми красавицами. Но вспомни, деточка, что и богини проигрывали в красоте смертной женщине! А ты, милая, не богиня совсем, а так, глуповка, попавшаяся ему под руку, его служанка, его вещь, которая ему надоест и с которой он расстанется легче, чем со своим экипажем!
Слова были жестокими. Но сердце Мосли утешилось и ушёл всякий укор – хоть так, но утешилось! Он отомстил за графиню, он хороший, слышите?
***
Граф был особенно мрачен, а графиня не могла понять почему. Ещё бы! Откуда ей знать было, что Мосли, ища утешение за собственный налёт на повара Корнела, решил успокоить себя и свою совесть местью за графиню, высказавшись любовнице графа? А та, в свою очередь, устроила графу показательную сцену. И хотя граф легко смирялся с такими сценами, и считал их неотъемлемой частью женской природы (от того сдержанная графиня была ещё менее ему интересна), настроение у него испортилось.
Дэйна получила свою порцию сладкой лжи и увещевания, но теперь уже графу надо было утешить собственную досадовавшую душу.
–Чем сегодня такая особенная немилость? – не выдержала графиня. Даже по меркам их холодного брака, за столом сегодня был особенный лёд.
–Чем? – переспросил граф и его душа, жаждавшая хоть чего-то, что могло снять с него вину за обман девчонки и собственную осознаваемую ничтожность, обрушилась на жену, – тем, что нас поженили без нашего согласия. Тем, что воспользовались нашей покорностью. Тем, что мы принадлежим к знати, тем, что у нас общие капиталы… и тем, в конце концов, что я тебя не то что любить, а порою даже терпеть не могу!
Граф успокоился. Утешение в душе было найдено: это не он подлец, это его родители почившие виноваты, и его жена – это всё они! Это они сплели такую сеть, в которой он задыхается.
Жена опустила голову. Её сердце рвалось слезами, но она была сдержанной и гордой, и потому, вместо того, чтобы швырнуть в графа кубком и возможно разжечь в нём интерес, она молча кончила ужин и поднялась, заметив Мосли:
–Пряники с лимоном особенно удались. Передайте, пожалуйста, мои благодарности повару.
***
София растерянно хлопотала вокруг сестры на пару со своей служанкой. Не каждый день сдержанная, живущая затворницей графиня Карсон-Туссо появлялась у своей сестры такая взволнованная и такая бледная.