— К сыновьям на побывку?
За день Ольга устала от разговоров, поэтому ответила что-то невнятное. До Моздока оставалось ехать совсем немного, в вагоне уже началась суета сборов.
— А я перекладными сюда добираюсь. Уже третий поезд, — не унимался майор. Он не старался завести дорожную беседу с симпатичной женщиной, ему просто хотелось выговориться. — Два рапорта написал о переводе в Чечню. Первый развернули, второй вот утвердили. В Моздоке, в комендатуре получу распределение — и вперед…
Ольга внимательно посмотрела на него. Серые, с веселым прищуром глаза; стриженные под машинку светлые волосы, над верхней губой белый шрам. На первый взгляд худощавый, но под формой можно было угадать хорошо развитые мышцы. Лет тридцать пять. На безымянном пальце правой руки обручальное кольцо.
— Вы так хотите в Чечню? — осторожно спросила она.
— У меня это будет уже третья война. — От ее вопроса офицер немного утратил свою веселость, став более серьезным. — Раньше Приднестровье и Таджикистан. Без войны мне в армии делать нечего. Просто на войне все настоящее. А здесь бутафорское. Не понимаете? Ну, Бог даст, и не поймете.
— А жена?
— Жена… — Майор перевел взгляд куда-то в сторону, и Ольга поняла, что спросила его об очень больном. — Жена дома. Грозилась на развод подать. Ну это все так, чепуха, дела житейские…
Для Ольги на тот момент он остался совершенно непонятен. Его оживление, даже радость из-за того, что он едет в зону боевых действий, не вмещались в ее систему ценностей. Но он являлся боевым офицером, а значит, мог дать нужный совет. И она рассказала ему, куда и зачем они едут с Валентиной Николаевной. Выражение лица офицера стало схожим с лицом полковника из военкомата.
— Да… — неопределенно протянул он, но в его глазах читалось, что он знает и понимает гораздо больше, чем может сказать. — Может, действительно что-то напутали, в неразберихе такое часто бывает… Не думаю, что вас пропустят в Чечню. Там кругом блокпосты. Первым делом вам надо в Моздок, в комендатуру. Они могут связаться с командирами частей ваших сыновей. Узнаете у командира части, что случилось, и если сыновья и вправду пропали без вести, надо точно выяснить, где, когда и при каких обстоятельствах. И обязательно постарайтесь перепроверить полученную информацию. На войне много лгут.
Валентина Николаевна прислушивалась через проход к их разговору. Но майор больше не стал ничего разъяснять. Только добавил:
— Не слушайте начальство, сами ищите очевидцев, но и их перепроверяйте. И еще… Верьте в чудеса. На войне они сплошь и рядом.
— Станция Моздок. Прибываем через двадцать минут. — По вагону прошла проводница, раздавая билеты. Во всех купе, доставая баулы и одеваясь, задвигались пассажиры. Электрический свет загорелся сильнее. Ольга взглянула на часы: стрелки показывали второй час ночи. Путешествие в несколько тысяч километров подходило к концу. Собираться ей было недолго, захотелось хоть на минутку побыть одной. Она надела пальто и вышла в тамбур.
В тамбуре никого не было. Она встала возле окна и прижалась лбом к мокрому стеклу, чувствуя нарастающее внутреннее волнение. За окном была тьма, изредка мелькали какие-то огоньки, свет семафоров.
Подумала, что за целый день, посвященный разговорам о сыне, она почти не вспоминала дочь. Как они там с мамой? Сейчас у них глухая ночь. В воображении поцеловала ее, поправила одеяло, сползшее с кровати. Пару минут она чувствовала только одно — глубокую нежность. Затем мысленно вернулась к сыну. Волнение поднималось — она приближалась к цели.
Выйдя на плохо освещенный перрон, Ольга и Валентина Николаевна растерянно встали, не зная, куда им идти. Солдаты строились прямо на перроне, остальные пассажиры, окруженные встречающими, с баулами двинулись на привокзальную площадь. Возле здания вокзала стоял военный патруль — три солдата и офицер. Все с автоматами.
Помог светловолосый майор. Он закинул на плечо свой туго набитый вещмешок, легко подхватил чемодан Ольги и кивком головы показал женщинам, чтобы они следовали за ним через пути. Подойдя к патрулю, майор показал им какие-то бумаги и несколько минут оживленно разговаривал с офицером, жестом показывая на ждущих неподалеку Ольгу и Валентину Николаевну. Затем вернулся к матерям.