Но письмо домой она так и не написала. Вернулась в свою комнату, умылась и легла на кровать. Внутри была пустота. За эти дни она увидела и перечувствовала то, что нельзя видеть и чувствовать обычной женщине из обычного мира — с будильниками, работой, готовками и желанием нравиться. Она впустила в себя что-то огромное, разобраться с которым придется потом. Ей хотелось домой. Она видела, что здесь творится, что искать Алексея равносильно тому, что найти каплю дождя в глубоком омуте. И вместе с тем она понимала, что, уезжая отсюда, она предаст сына и с этим придется жить до конца.
А затем произошло чудо.
Под вечер, когда начало темнеть, в коридоре послышался шум, голос: «Ольга, где ты? В какой комнате?» — и в дверь влетел Слава, как всегда, обвешанный оружием, с улыбкой на весь рот.
— Мать! — крикнул он с порога. — Нашелся твой сын. Я сам списки на обмен видел. Алексей Новиков, 131-я бригада. Он у чехов — хотят обменять. Я в Ханкалу на базу в штаб заехал, а там списки смотрят. Чё лежишь? Поехали. БТР внизу! Он живой!
Ольга села на кровати и схватилась за сердце.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
РЕШИМОСТЬ
20.01.1995
Если кто-нибудь скажет, что жизнь и смерть на войне зависят от профессионализма, — не верьте. На войне на девяносто процентов все зависит от случая. Можно остаться без единой царапины, когда всех рядом убьют; можно снять бушлат, надеть красную рубаху, пройтись на виду у противника — и снайперы отвлекутся в этот момент. А можно окапываться по учебнику, ползать ужом, знать назубок все правила тактики — и поймать пулю от случайного выстрела.
Война не выбирает, кто достоин жить, а кто нет. Кто молод, наивен и румян, а кто поживший, седой и в грехах. Войне все равно. Она слепа. Можно искать дорогого тебе человека по всем тропкам войны, вечно гоняясь за миражами по замкнутому кругу, и всегда на чуть-чуть опаздывать, проходить мимо, а можно, по шепоту молитвы, случайно оказаться в единственно нужном месте, в единственно нужное время.
Для Ольги этим местом судьба определила Ханкалу.
Ханкала — поселок на восточной окраине Грозного: бывшая советская воинская часть с жилым городком, железнодорожной станцией и учебным аэродромом. Там располагался один из передовых пунктов управления группировкой. Слава случайно оказался в Ханкале в самый судьбоносный для Ольги момент.
— Контрразведка меня кое о чем попросила. Без рапортов, по-личному. Знаю там одного еще с Приднестровья. Приехал к ним доложиться. А там чеченец сидит, — рассказывал Слава, помогая Ольге выбраться из бронетранспортера. — Сам он пустышка, посредник, пришел от одного полевого командира. Два дня назад наши случайно тормознули машину, в ней — родственники того командира. Забрали их. Чехи попросили обмен. В подтверждение своих полномочий посредник привез на базу четырех наших пленных. И еще список из семнадцати фамилий. В списке твой сын. Хотят обменять на этих двоих родственников. И самое главное, контрразведчики при мне этот список смотрели! Информация из их кабинета не уходит. Не оказался бы я там в нужный момент… Сейчас постараемся все узнать. Ты жди пока на улице. На вот, подержи… В штаб с заряженным оружием нельзя…
Ольга приняла в руки два тяжелых металлических магазина от автомата, соединенных синей изолентой. Майор пошел в штаб, а она осталась во дворе. Темнело. Рядом с помещением штаба белела огромная гора присыпанных снегом колотых дров. Горел прожектор на стоящем в темном дворе БТР. Перекликались часовые. Подмораживало. От дыхания шел пар.
«Леша жив, — мысленно повторяла Ольга. — Пусть в плену, но не в палатках полевого морга, не где-нибудь на пустыре, припорошенный снежком. Только смерть лишает надежды быть рядом, во всяком случае в этом мире, все остальное неважно и преодолимо, лишь бы жив».
Ей хотелось обнять пришедшего сюда чеченца.
Дверь штаба отворилась, она выдохнула, шагнула вперед, но на ступеньки вышел какой-то незнакомый офицер. Остановившись на ступеньках, он достал сигарету, чиркнул спичкой, осветив в полумраке нижнюю часть лица. Прошло еще несколько томительных минут. Ольга неподвижно постояла у кучи дров, смотря на дверь штаба, а затем засунула магазины с патронами в карман и решительно поднялась по ступенькам.
За дверью дохнуло теплом. В натопленной комнатке дежурного находились какие-то военные; там же, на топчане, прислонившись к стене и прикрыв глаза, сидел небритый чеченец средних лет, одетый в потертую кожаную куртку. «Это посредник», — догадалась Ольга.