Ольга отрицательно качнула головой и, устроившись за своим столом, достала из сумочки письмо от сына. Конверт оказался тоненьким, всего на один листик. Обычно сын писал более объемные письма.
Не успев удивиться этому, Ольга торопливо вскрыла конверт и впилась глазами в строки, написанные на листке школьной тетради.
«Мои дорогие мамочка и Настя, здравствуйте! — писал сын. — Пишу коротко, потому что совсем нет времени. Мы закончили учебку по ускоренному курсу, на две недели раньше. Теперь я настоящий механик-водитель. Сегодня утром было распределение — меня и еще шестерых ребят с нашей роты направляют на Кавказ, в город Майкоп, в 131-ю отдельную бригаду. Буду служить там. Поедем на поезде вместе с сопровождающим, документы уже выписали, сейчас получаем на складе вещи. Мамочка, мне сказали, что ехать в Майкоп три дня, я, как приеду, сразу напишу новый адрес, так что высылай посылку уже туда. Если успеешь, положи, пожалуйста, в посылку побольше пакетиков Юпи, они недорогие, наболтаешь с водой — сладко и надолго хватает. Все, старшина зовет… Открытку на Новый год вышлю вместе с письмом с нового места службы. Мамочка, не переживай за меня, все будет хорошо.
Целую вас, родные мои!»
С первого раза его не поняла. Нахмурив лоб, она вновь повела взглядом по неровным торопливым строкам: «Сегодня утром было распределение — меня и еще шестерых ребят с нашей роты направляют на Кавказ, в город Майкоп…» Какой Майкоп?! Какой Кавказ? Муж же обещал в Томск! Она еще раз перечитала письмо. Мелькнула мысль о том, что произошла какая-то ошибка. Может, они в штабах что-то напутали и следующим поездом сын вернется в родной город? Ольга быстро взяла лежащий на столе конверт и посмотрела на штамп почтового отделения. Письмо с учебки было отправлено десятого декабря. А сегодня двадцать седьмое. Отказываясь что-либо понимать, Ольга встала из-за стола и жестом пригласила Галину выйти с ней в коридор.
— Ну и чего тебе непонятно? Или муж соврал, или его обманули. Взяли деньги и ничего не сделали, — пожала плечами Галина, когда они уединились в курилке в конце коридора.
— А дата? Он же мне писал по два письма каждую неделю. Если даже на почте именно это письмо задержали, то давно должно было прийти следующее, с его новой части. Как это понять? — Ольга в полной растерянности смотрела на подругу. — Отправили в другой конец страны, и семнадцать дней от него ни слуху ни духу. Я даже адреса его не знаю. Куда писать? Где он сейчас?
Полноватая, со светло-карими чуть насмешливыми глазами и химической завивкой Галина была старше Ольги на десять лет и, наверное, на сто лет опытнее. Многим она казалась бездушной, но Ольга знала, что под маской внешне циничной женщины скрывалась любящая жена и мать, вырастившая двоих отличных детей, сумевшая сохранить в семье ту теплоту, которой другие могли только позавидовать. Просто она не терпела сентиментальности и отмеренную ей жалость расходовала только на тех, кому действительно плохо.
— Успокойся. — Галина достала из пачки сигарету и чиркнула зажигалкой. — Все просто. Пока на новом месте в себя придет, пока почта письмо его доставит. При переездах всегда так. А насчет того, что он не у тебя под боком, а в Майкопе служить будет, — тоже свои плюсы. Отогреется там на солнышке, фруктами отъестся. Не переживай ты так. Сама хоть на юг выберешься. Летом возьмешь Настю, снимете возле части какой-нибудь уголок — и с сыном побудешь, и с дочкой отдохнешь, виноградом откормишь. А то здесь один снег, а летом болота горят. Ты на юге была когда-нибудь?
— В детстве. С мамой и папой. В Сочи. Не помню почти ничего, — ответила Ольга. Не то чтобы ее успокоили слова подруги, но сам тон, которым она говорила, ее взгляд, жесты, попытка найти в данной ситуации что-то хорошее немного помогли справиться с растерянностью. Она была согласна с подругой, что тут уже ничего не поделаешь, надо мириться с действительностью и просто ждать письма.
В троллейбусе, после работы, она с обидой думала о почте, о муже, об армии — о каких-то незнакомых, никогда не виданных людях, которые могли запросто распоряжаться ее Лешей, отправляя его по своим нуждам за четыре тысячи километров, не предупреждая родных.
И вот теперь он в армии, неизвестно где. Ольга всегда боялась, что его будут обижать. Сын вырос, а страх остался. В сердце иглой засело беспокойство: сумел ли наладить контакт с сослуживцами, с командирами? Зайдя в подъезд, она достала ключи от почтового ящика, хотя уже видела, что он пуст. Зачем-то открыла дверцу, постояла минутку, посмотрела сверху в почтовые ящики соседей — может, по ошибке бросили письмо туда?