— Слушай, женщина… — Водитель устал сопротивляться. — Нет туда хода! Дорога перекрыта, там танки. А в полях мины. Как ты пройдешь?
— Я не знаю… Я вообще не знаю, что мне делать… Но мне надо туда! Езжайте…
Водитель в сердцах что-то выкрикнул на чеченском, дернул рычаг передачи и рванул с места. Но через пару секунд дал задний ход и, открыв окошко, прокричал:
— По дороге ни с кем не говори, ничего не спрашивай. Если Аллах поможет и пройдешь позиции русских, нохчи{8} тебя все равно остановят. Скажешь, идешь к Зелимхану Гезаеву. Он там уважаемый человек. В Чечне это очень важно — к кому идешь. Доведут до него, там найдешь, что сказать. Хоть сразу не убьют, как шпионку!
До самого блокпоста на подъезде к Грозному водитель что-то бормотал вполголоса, очевидно, ругая глупую женщину. А потом, посмотрев в зеркало заднего вида на Людмилу, произнес по-русски:
— Не зря в Коране говорится: «Рай у ног матери находится».
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ОЖИДАНИЕ
Апрель 1995
Вокруг простирались поросшие густым лесом горы — село лежало в каньоне. Гремела горная река. Красивые места…
Две недели назад боевики остановили Ольгу на подходе к селу, и если бы не имя Зелимхана, подсказанное таксистом, забрали бы ее с собой. Самому Зелимхану очень польстило, что кто-то посоветовал этой женщине обратиться к нему как к самому уважаемому жителю Бамута. Тем более сейчас, когда все ходили за советом не к старейшинам, а к коменданту обороны. Он оставил Ольгу у себя в доме. Но назад оказалось уже не уйти.
Первый раз армия штурмовала Бамут еще в марте. Дошли до крайних домов, потом пришлось отступить. Начались позиционные бои. Вторая волна штурмов началась в середине апреля.
Было раннее утро.
Еще ночью в десяти километрах от села, возле кромки леса, выстроились в линию шесть машин «Град» — систем реактивного залпового огня. Заблокировали колеса, чтобы машины не раскачивало при стрельбе. После доклада о готовности наступило время ожидания.
Близкие горы загорелись рассветом. Солнца еще не было видно, но небо посветлело. Вокруг было тихо. Лишь в близком лесу пели, щебетали птицы.
Вся напряженная жизнь безмолвной батареи сейчас сконцентрировалась в командном уазике, где плавал сизый дым от сигарет и шумела рация. В какой-то момент в наушниках раздалось: «Огонь!»
Светлеющий лес еще жил пением птиц, безмолвными стояли горы в рассветных тенях. Курилась туманом горная речка. Старший офицер выскочил из уазика, забежал чуть впереди батареи и взмахнул флажком.
В следующую секунду окрестности вокруг утонули в грохоте и реве. Звук был таким, будто с поля взлетали самолеты. Позади выстреливающих красными штрихами установок клубилась пыль, летели во все стороны комья земли, поднимались огромные столбы белого дыма. А впереди установок кругом светился дымный свет, и множество струй из мерцающего светом дыма, ревя, уходили навстречу восходящему солнцу, в направлении села.
Ракеты «Град» летят быстрее звука. Лишь при самом приземлении можно услышать резкий шум, но он длится мгновение. Село безмятежно спало. У кого-то тикали часы возле кровати, отсчитывая оставшиеся секунды жизни. Часовые в стрелковых ячейках тоже ничего не подозревали: зевали во весь рот, кутались в бушлаты — ночи в предгорьях еще холодные.
В одном из домов открылась дверь, и женщина с заспанным лицом с ведром в руках направилась к коровнику. Остановилась, взглянула на горный рассвет и подумала, что к такой красоте никогда не привыкнешь.
И в этот момент мир перевернулся.
Земля, на которую она упала, еще не успев осознать, что происходит, стала как кисель. Зыбкая, ненадежная, трясущаяся. Грохот бил по ушам. Сверкали вспышки, в искрах, в дыму взлетали в воздух деревья, крыши домов, пролеты заборов, ошметки овец, кур. Широко раскрыв рот, крича в полный голос и не слыша себя в кромешном грохоте, она поползла обратно в дом, где дети и спасительный погреб. Тело стало маленьким, словно сжалось, с ног слетели резиновые сапоги, она ползла босая.
Загорелся хлев, там мычали, сходили с ума коровы, пытаясь выбраться наружу, а ей прямо на спину упала убитая птичка, и она вздрогнула, сжав зубы, думая, что это осколок и что ей теперь до детей не доползти.
Ольгу выкинуло из кровати. Дом, где она спала, трясло. Еще ничего не понимая, не придя в себя со сна, она схватила сумку, где лежали деньги и паспорт, и, пригибаясь, бросилась из комнаты. Дом Зелимхана оставался большим и основательным, имеющим все атрибуты достатка на местный манер — просторные комнаты, ковры, лепнина и большие вазы с искусственными цветами. Сейчас на обоих этажах звенели, вылетая, стекла.