Контрразведчик думал, в наступившей паузе его пальцы отстучали по столу какой-то марш. Нахмурив лоб, он рассеянно перебрал лежащие перед ним бумаги, встал и прошелся по комнате. Ольга молчала. Офицер подошел к окну и какое-то время стоял спиной к ней, словно пытался что-то разглядеть в темноте за стеклом. Затем вздохнул и вернулся на место.
— Только ради вас, Ольга Владимировна, — произнес он и потянулся к трубке телефона. — Начальника разведки… Товарищ полковник, срочная информация. Надо съездить по адресу. Нет, лучше сегодня ночью… — Он зачем-то прикрыл ладонью мембрану и быстро написал на листе вопрос: «Сколько боевиков?»
— Видела троих, — шепнула Ольга. — В других домах не знаю.
Контрразведчик кивнул головой и продолжил:
— Только один дом… Взвода, я думаю, будет достаточно. Я понимаю, что они по четыре часа в сутки спят, но больно важный адрес, товарищ полковник…» Схроны с оружием, взрывчатка… Имеют отношение к Хаттабу. — Здесь он выразительно посмотрел на Ольгу. — Да, смежников предупредим… Командиру бригады рапорт напишу. Принял… Так точно… Павел Иванович, там еще пленный наш должен находиться, он располагает ценной информацией… Да… Как возьмут, сразу заберу к себе. План операции будет через час. Уже пишу… Ну вот, Ольга Владимировна, — повернулся к ней офицер, положив трубку. — Ночью съездят. Я, конечно, рискую, но это риск обычный, связанный с карьерой. А вы рискуете жизнью. Чечены быстро поймут, что и как, откуда там бойцы взялись. Пойдет по селам слух. Теперь вам на неподконтрольные территории пока лучше не показываться.
Ночь Ольга провела в кабинете контрразведчика. Около полуночи рация на сейфе зашумела, заморгала лампочкой. Офицер что-то буркнул в нее, сказал Ольге: «Разведка выдвинулась». Откинувшись на стуле, он прикрыл глаза, но подремать ему не удалось. Настойчиво зазвонил телефон. Контрразведчик коротко ответил в трубку, взъерошив рукой волосы, пытаясь себя взбодрить, полез в сейф за какими-то папками и вышел из кабинета.
Ольга осталась одна. Какое-то время она, прищурившись, смотрела на яркую лампочку, потом полезла в сумку и достала недавно полученное, несколько раз перечитанное письмо от дочери.
«Мамочка, родная, — старательно писала Настя на школьном листке в линеечку. — Уже год, как тебя нет. Мы с бабушкой живем хорошо. Каждый вечер смотрим по телевизору про Грозный — вдруг тебя там увидим. Очень скучаю по тебе. В школе все знают, что ты в Чечне, ищешь Лешу. Наша классная учительница Екатерина Дмитриевна всегда говорила, что ты настоящая героиня и лучшая мама, и другие учителя тоже так говорили. А сегодня учительница по английскому ругалась на меня за то, что я отвлекалась на уроке, и сказала, что надо вызвать родителей в школу, но у меня их нет.
Она при всех сказала, что ты в Чечне вышла замуж за военного и из-за этого не приезжаешь. Мне было очень обидно. Она тебя совсем не знает и не имеет права так говорить. Я сказала ей, что ты была ранена, а потом выбежала из класса. Мамочка, дорогая, я знаю, что ты без Алеши не можешь вернуться, но все равно, приезжай скорее…»
Ольга прочитала, усмехнувшись в том месте, где было сказано, что она вышла замуж. Подумалось, что дочь ее не узнает, — постарела она за этот год на десять лет. И тут же мысли перескочили на белый от снега двор и мальчишку в яме.
Домашний адрес он боевикам дал неправильный, не захотел, чтобы мать знала. Не захотел ставить ее перед выбором. Продавать квартиру, потом занимать, потом еще занимать, а потом услышать: «Ты медленно деньги собирала, опоздала на два дня, сама виновата, его больше нет». Не захотел, чтобы она всю оставшуюся жизнь скиталась по вокзалам и винила себя в его смерти. Его мать воспитала хорошего сына, сидя в яме, он жалел ее, а не себя. Может, сегодня ему повезет…
Прошел час. Затем другой.
Подкатывала дремота, начали слипаться глаза. Кабинет расплывался, и в сонной дымке начали появляться какие-то лица: знакомые и незнакомые. Сон уносил ее. Появился сгоревший, коричневый от ржавчины танк, его башня беззвучно двигалась, дуло искало цель. Потом появилось чье-то бородатое лицо; черные, как ночь, глаза. Горящий дом. Затем она увидела свои руки, мокрую глинистую яму, капельки дождя и чьи-то останки в истлевшей тельняшке.