— Люк, — хнычет она. — Я больше не могу.
Я улыбаюсь и переворачиваю ее на бок, а затем притягиваю к себе и укутываю нас одеялом.
— Знаю, милая. Я дам тебе немного поспать. — На мгновение она расслабляется, пока я не добавляю: — Продолжим утром.
Она слишком истощена, чтобы протестовать, и, хотя мои яйца жаждут кончить после того, как я часами наблюдал, как она извивается и кричит в экстазе, мы оба засыпаем через несколько минут.
Когда я просыпаюсь, она все еще крепко спит рядом со мной. Широкая улыбка расплывается на моем лице. Я спал как чертов младенец, и она тоже. Я хочу, чтобы она была в моих объятиях каждую ночь. Моя идеальная девочка.
Я бесшумно поднимаюсь с кровати. На всякий случай бросаю ее одежду в шкаф, где она ее не найдет, и направляюсь на кухню. Ей нужно будет подкрепиться.
К тому времени, как яичница уже жарится, а бекон почти готов, дверь со скрипом открывается, и Нокс шаркающей походкой выходит из своей комнаты, протирая глаза. Он издает слабый смешок, когда замечает меня.
— Кто та девушка, которая кричала у тебя в комнате прошлой ночью? Пожалуйста, скажи мне, что это была твоя сводная сестра.
Блядь. Я подумал, что из-за громкой музыки никто из них нас не услышит.
— Не знаю. Забыл, как ее зовут.
Он лукаво улыбается мне.
— Но ты готовишь ей завтрак?
— Нужно поддерживать ее энергию.
Это заставляет его рассмеяться.
— Мой любимый вид хоккейных заек. Что случилось с Сиенной?
— Вчера вечером вернулась к себе в общежитие после того, как прибралась в моей комнате.
— Скажи ей, что в следующий раз она может прийти и убраться в моей комнате. Я найду, чем ее занять всю ночь напролет.
— Правило “Никаких сестер”, — напоминаю я и бросаю ему несколько ломтиков горячего бекона, чтобы купить его молчание. Он проглатывает их, а затем роется в шкафу в поисках хлопьев.
Даже если бы он знал, что в моей комнате Сиенна, он бы никому не сказал. Пока она не появится, и он не откроет свой большой рот, чтобы подразнить ее за это. Тогда она убьет меня.
Сиенна шевелится, как только я открываю дверь и запираю ее за собой. Я протягиваю ей тарелку и вилку, и она садится, чтобы взять их с милой улыбкой. Боже, мне нравится быть тем, кто вызывает эту улыбку на ее лице.
— Спасибо.
Она все еще в моей джерси, ее растрепанные каштановые волосы ниспадают на ткань. Я хочу, чтобы она всегда была в моей комнате такой. В моей футболке или обнаженной, когда мы одни.
Она зевает.
— Прошлой ночью мне не снились кошмары.
— Тебе обычно снятся кошмары?
Она опускает глаза к тарелке, понимая, что призналась в слишком многом. Она отправляет в рот ломтик бекона.
— Обычно. Ничего особенного.
Она никогда не рассказывала мне о ночных кошмарах, даже когда я был Десятым. Ее молчание выводит меня из себя. Неужели она не понимает, как сильно я ее люблю? Что я готов на все ради нее? Ей не нужно ни хрена от меня скрывать.
Какие бы ужасы ни терзали ее разум каждую ночь, я гарантирую, что они как-то связаны с тем мудаком, от которого она сбежала, чтобы приехать сюда. Тем же мудаком, который отправил ей то сообщение.
Я сажусь рядом с ней на кровать, нуждаясь в том, чтобы снова оказаться рядом с ее теплом.
— У меня тоже их не было.
Впервые за долгое время я спокойно проспал всю ночь. Я не помню ни единого сна. Все, что я помню, — это мягкое тепло Сиенны в моих объятиях.
Она приподнимает бровь, ее нос почти касается моей кожи, когда она поворачивается ко мне лицом.
— О чем тебе снятся кошмары?
Что, черт возьми, я ей уже сказал? Как Десятый, я признался ей, что мне снятся кошмары о смерти папы. Воздух вокруг нас становится тяжелым от ее подозрений. Я кладу руку на ее обнаженное бедро и провожу большим пальцем по ее нежной коже.
— О том, что я теряю тебя.
Это не вся правда, но и не ложь. Потерять Сиенну — мой самый большой страх.
Ее взгляд смягчается.
— Потому что ты потерял своего отца. И Хлою.
Я киваю.
— Я не хочу потерять и тебя.
Она прикусывает губу, и между нами воцаряется тишина, поскольку она снова сосредотачивает все свое внимание на тарелке. Потому что она не может обещать, что этого не произойдёт.
В библиотеке Уэс флиртует с Вайолет за стойкой выдачи. Сиенна сидит за столиком с Джульет, в то время как несколько хоккейных заек окружили наш столик. Одна сидит на коленях Нокса, две борются за место на коленях Дэмиена, а одна устроилась на столе перед Финном, практически раздвинув ноги для его любования. Я уже оттолкнул блондинку, которая пыталась устроиться у меня, поэтому и возникла драка из-за Дэмиена.