Крик вырывается из моего горла, и кровать раскачивается при каждом движении, когда Люк погружает свой член в меня снова и снова. От интенсивности в голове становится легче. Я никогда раньше не теряла сознание от секса, но не удивлюсь, если Люк трахнет меня до потери сознания.
Мои ногти впиваются в матрас, и он крепко удерживает меня на месте, положив одну руку мне на бедро, в то время как другой неистово кружит по моему клитору, доводя наслаждение до беспрецедентного уровня.
— Ты ощущаешься так чертовски хорошо, — выдыхает он, едва слышно из-за неистового соприкосновения кожи с кожей. — Я собираюсь разрисовать тебя своей спермой.
Я ожидаю, что он выйдет из меня, но он продолжает восхитительную пытку, безжалостно входя в меня. Неважно, насколько сильно он жаждет кончить, он позаботится о том, чтобы я кончила первой. В этот раз я вскрикиваю от того, что его член врезается в меня.
Когда он сильнее надавливает на мой клитор, знакомая волна оргазма неуклонно ведет меня к пику. Мои ноги и руки напрягаются, когда я готовлюсь ко взрыву.
Грозовой взгляд серых глаз Люка впивается в мой, когда он разрывает меня надвое. Мое имя, срывающееся с его губ со смесью стона и мольбы, — это моя погибель.
— Сиенна.
Волны освобождения прокатываются сквозь меня, и я больше не могу удерживать взгляд на нем, пока они проносятся через меня, накрывая непреодолимыми потоками удовольствия.
Мое горло хрипит, когда я кричу сквозь простыню, а Люк шипит череду проклятий и похвал, когда его толчки становятся неглубокими и отрывистыми.
Я дергаюсь, вскрикиваю и падаю на кровать, когда он внезапно выходит из меня. Горячая сперма попадает на мою задницу, а затем и на спину. Это была моя шея? Иисус Христос. Он говорил серьезно, когда сказал, что разрисует меня своей спермой.
Я все еще тяжело дышу и слаба, даже близко не придя в себя, когда Люк возвращается и стирает с меня сперму полотенцем.
— По крайней мере, после этого ты ведешь себя как джентльмен, — бормочу я.
Он ухмыляется.
— В следующий раз я обязательно кончу туда, где ты сможешь слизать ее. — Когда я приоткрываю губы, он добавляет: — Или, может быть, я просто кончу тебе в рот. Тогда не нужно будет убирать беспорядок.
Я бы не сказала, что раньше мне хотелось глотать чью-то сперму, но Люк Валентайн — это совершенно другой зверь. Дьявол.
Люк забирается на мою кровать и накрывает нас одеялом.
— Какого черта ты делаешь? — Поворачиваясь к нему лицом, я пытаюсь оттолкнуть его, но он обхватывает меня рукой за талию, прижимая к себе.
— Ложусь спать. Завтра важный день. — Он так прекрасен вблизи. Я хочу запомнить каждый дюйм его лица, чтобы видеть его во сне.
— А что завтра?
— Я планирую разбудить тебя медленным, нежным трахом, прежде чем наши родители придут за нами.
Паника разливается по моим венам при мысли о том, что наши родители могут ворваться сюда и застукать нас.
— Они не должны знать.
Он сжимает меня в объятиях.
— Они не узнают.
— Ты все еще думаешь, что они расстанутся?
Когда он колеблется, мое сердце падает.
— Я не знаю, — признается он.
— А что будет, если они этого не сделают? — Шепчу я.
Его рука скользит к моим волосам, заправляя их за ухо.
— Ты всегда будешь моей, Сиенна. Несмотря ни на что. Никто не встанет между нами.
— Но что, если они это сделают? — Я смаргиваю слезы, которые угрожают пролиться. — Они не обязаны позволять мне оставаться здесь. Если они узнают…
— Они не узнают. — Его голос твердый, уверенный. — Мы никому не скажем. По крайней мере, пока не закончим университет. Тогда мы сможем поехать куда угодно, и я позабочусь о твоей безопасности.
— Ты не против сохранить нас в секрете?
Он слегка улыбается мне.
— Твоя сумасшедшая подруга вразумила меня.
Джульет. Значит, они все-таки не флиртовали. Скорее, сговорились. Я ухмыляюсь. Боже, я люблю ее.
— Я сделаю все, чтобы удержать тебя. Что угодно. Даже если это означает, что я не смогу держать тебя за руку на людях. Даже если это означает, что я не смогу целовать тебя, когда в комнате есть кто-то еще, как бы сильно это меня ни убивало. Пока ты моя, остальное не имеет значения.
Мое сердце воспаряет. Он готов пойти на эту жертву. Ради меня. Чтобы сохранить меня и обеспечить мою безопасность.
Но для моей безопасности он должен знать, что случилось с Маркусом. Он заслуживает знать правду.
— Мне нужно тебе кое-что сказать.
Его рука вокруг меня напрягается.