Я могла бы простить это. Я, вероятно, могла бы даже простить его за то, что он продолжал лгать годами. Но не признаться, когда мы встретились в отеле? Заставить меня поверить, что мы незнакомы, и трахнуть меня, когда он точно знал, кто я? Лгать мне в лицо, когда я наконец набралась смелости и рассказала ему об этом, даже после того, как раскрыла ему все свои секреты?
Я не уверена, что смогу простить его за это. Пока что я позволю ему думать, что я все еще в неведении. Пусть думает, что я купилась на ложь, пока не найду веские доказательства того, что Люк и Десятый действительно один и тот же человек. Он не сможет снова солгать мне, когда у меня будут доказательства, которые он не сможет опровергнуть. Тогда я наконец-то узнаю правду.
После этого… Мне придется решить, простительна ли причина, по которой он так долго мне лгал.
Когда я наконец добираюсь до скамейки, серые глаза Люка загораются.
— Привет, милая.
— С тобой все в порядке?
— Я в порядке. Намного лучше, когда ты здесь. — От его лучезарной улыбки у меня подкашиваются колени, и я не уверена, люблю я его или ненавижу. Он окидывает взглядом зрителей позади меня. — Не беспокоишься, что люди подумают о том, что ты прибежала проведать своего сводного брата?
— Мне все равно. — Честность удивляет даже меня. Впервые мне действительно насрать, что подумают окружающие. Ни о нас с Люком. Ни о том, что я люблю его.
— Эй! — К нам подбегает Джульет, и украшения из белого золота позвякивают при каждом ее быстром шаге. На ее лице написан не страх — а ужас. Она протягивает свой телефон. — Кто-то разместил видео с вами двумя на странице “Дьяволов” в социальных сетях.
Мое сердце подскакивает к горлу.
— Какое видео?
— Все его видят. Тебе нужно удалить его. Сейчас.
Люк берет телефон из протянутой руки Джульет, прежде чем пробормотать:
— Дерьмо.
Я заглядываю ему через плечо, чтобы посмотреть видео. Мой желудок проваливается к ногам.
Видео было снято в небольшом пространстве приоткрытой двери. В ванной Люк стоит передо мной на колени, пока я извиваюсь перед ним на раковине с раздвинутыми ногами. Невозможно ни с кем спутать лицо Люка, когда он хватает свою маску и выпрямляется.
Кто-то снял это видео, пока мы были на вечеринке. Пока он поглощал меня в ванной с незапертой дверью.
У меня горят щеки. Это видео может увидеть каждый. Оно размещено на публичной странице “Дьяволов” в социальных сетях. Все могут увидеть, как я кончаю на язык своего сводного брата.
Люк бросает телефон обратно Джульет, а затем уходит.
— Я найду аккаунт-менеджера. Мы сейчас же удалим это дерьмо.
Я прикрываю рот.
— Маркус.
Голубые глаза Джульет расширяются.
— Ты думаешь, это сделал Маркус?
Я киваю, и на глаза наворачиваются слезы.
— Он узнал обо мне и Люке. Я не знала как, но… он был там, на вечеринке. Мне показалось, что я узнала его глаза под маской, но никогда не думала…
Джульет обнимает меня, притягивая ближе, и я не выдерживаю и плачу ей в плечо.
— Ему это с рук не сойдет, — обещает она, но уже слишком поздно.
Он уже это сделал.
Маркус застал меня и Люка вместе в ванной. Он снял нас и ждал идеальной возможности отомстить.
Разрушить мою жизнь, как он и обещал.
Глава 25
Люк
Аккаунт-менеджер удалил видео, как только я сообщил ему об этом, но ущерб уже был нанесен. Ма позвонила мне и Сиенне домой после того, как три хоккейные мамаши спросили ее, знает ли она о секс-видео с участием ее сына и его новой сводной сестры.
Бад пребывает в блаженном неведении о напряжении, которое царит в гостиной, пока наши родители сидят лицом к нам на противоположном диване. Он пускает слюни нам на руки и виляет хвостом так сильно, что опрокидывает пустую кружку на кофейном столике.
Мама Сиенны уже приехала из Уэйкфилда, чтобы мы все вместе могли решить, как, черт возьми, нам поступить в этой ситуации. Если видео, подобные этому, появляются в социальных сетях, не проходит и пяти минут как их загружают на порносайты. Кто знает, где это видео сейчас гуляет в интернете.
На диване рядом со мной Сиенна напряжена, как доска. Это ее худший кошмар — раскрытие нашего секрета. Теперь все знают, чем мы занимались за закрытыми дверями. И, по-видимому, прямо на гребаной публике.