Он увидел учительницу Саеко в конце коридора, к которой отец и направился, и почти бегом бросился в класс, не посмотрев на нее. Ал продолжал внутреннюю борьбу с самим собой, словно пытаясь убедить себя в чем-то, хотя этого и не требовалось.
Это над Лизой издевались. Ал ни разу не видел, что его били, может, его пенал чаще летал по классу, но не более. Однако за спиной у Лизы говорили постоянно, да и не сильно скрывали в лицо. Уже то, что все первым делом подумали на него, когда дело дошло до кражи, свидетельствовало о его бедственном во всех смыслах положении. Хотя в последнюю их встречу Лиза выглядел вполне себе счастливым.
В классе Юдзуру не оказалось. Ал подумал, что тот уже ушел домой или в клуб. Он был готов проверить и там, и там. Но пока что он подошел к укрытию Юдзуру за стульями в конце класса, которые видимо оставили до каникул, и в первый раз забрался внутрь. Задел пару стульев, но они не упали, даже толком не шумели. А укрытие и впрямь было хорошим, ты видишь весь класс, а вот, чтобы заметить тебя, надо приглядеться. Только сидишь ты за железными ножками и ручками от спинок, как в клетке.
Ал думал выбираться, когда дверь класса тихо отодвинулась, внутрь скользнул Юдзуру, сел на свое место и начал копаться в сумке. Ала он не заметил. Тот тихо выбрался из укрытия и пошел к другу, он не хотел прятаться, это получилось само собой. Но когда паркет скрипнул прямо у Юдзуру за спиной, друг с силой дернулся, чуть не опрокинув парту, и обернулся.
– Тихо, тихо, – Ал примирительно выставил руки перед собой. – Извини, я не хотел пугать тебя.
– Нет, это ты извини, – облегченно выдохнул Юдзуру. – Я просто… Новые очки?
Он перевел тему, но Ал заметил, что рукой друг прикрывает свою сумку.
– Новые, – ответил Ал и обошел парту с другой стороны. Руку Юдзуру не убрал. – Я гулял вчера и упал, с того бидона из-под молока недалеко от дома. Пришлось в больницу ехать, вот, очки разбил.
– И купил тут же? – Юдзуру вздохнул, смирившись с тем, что сумку придется показать, и склонился над ней, продолжив свое занятие.
Он тер ее влажной салфеткой от какой-то надписи или рисунка.
– Меня в Оомори доставили, там в городе и купил.
– Кеды тоже там порвал?
– Кеды?
Ал перевел взгляд вниз и только тут понял, что у одной из двух одинаковых пар обуви под ногами, у его пары из черной ткани выбилось много порванных во время падений и беготни ниток. Ал вернул взгляд на Юдзу, тот, наклонившись вперед, смотрел ему в лицо.
– Ты так взрослее, – проговорил он, а Ал отчего-то смутился. А потом добавил: – Волосы у тебя отросли.
– Подстригусь.
– Не надо.
Ал заставил себя вернуться в реальность только когда Юдзуру отвел взгляд, и стал видеть лишь его сильно взмокшую макушку.
– Юдзу, над тобой издеваются?
В один короткий миг все стало на свои места, а осознание накрыло его огромной шумной волной, грозящей сбить с ног. Какой же он дурак. До понимания, которое должно было прийти намного раньше, оставалась лишь одна фраза, произнесенная на улице отцом. И белый маркер на сумке, которую Юдзу прятал, и испорченный костюм для спектакля, и отсутствие сумки, когда Ала отстранили, и задержки в походе в клуб, и даже это чертово убежище. Он должен был понять раньше.
Юдзуру посмотрел на него каким-то новым взглядом, вызывающим, напуганным и усталым одновременно. Ал не хотел видеть этот взгляд. Он выругался.
Конечно, над ним не издевались. Его боялись, он напал на одноклассника, ему даже биту в руки не могли дать. Но и Лиза не всегда был вполне доволен жизнью. Да, над ним начали издеваться первым. Но не любили не только его, но и Ала, и Юдзу тоже. Только вот Ал переключил всю их нелюбовь с Лизы на них с Юдзу и ушел. А Юдзу стало некому защищать. Ал виноват. А теперь он должен сказать, что уйдет навсегда. Он виноват. Он снова выругался.
– Ал, – оклик, словно хлопок.
Ал дернул сумку Юдзуру на себя.
– Юи? – спросил он, глядя на остатки белой краски, вспомнив, кто держал в руках маркер.
– Нет, – со смешком отозвался Юдзуру и тут с беспокойством глянул на Ала. – Не надо.
«Что не надо?» хотел спросить Ал, но тут до него дошло.
– Я не буду ничего делать, если ты не захочешь. Я не ударю никого, даже если это мальчик. Но ты скажи мне. Пожалуйста, Юдзу. Кто?