– Что предложить? – тут же спросил Ал.
Шизуко посмотрел на него все еще с прищуром, но не ответил.
– Но как они решали все раньше? Как тогда в храме? – продолжил Ал, слегка понизив голос – за дверью он снова услышал отца.
Шизуко тоже его услышал и отступил обратно к двери в котельную и приоткрыл ее. На миг Алу показалось, что он уйдет, но Шизуко задал вопрос, заставший Ала врасплох:
– Ты хочешь узнать, как все закончиться?
Он не ответил. Он не хотел. Знал, что Шизуко не знает будущего, а его предположения, как врага, были и так понятны, но услышать этого не хотел.
Шизуко тихо прикрыл дверь в котельную и так же тихо заговорил:
– Мира не будет, Александр. Единственный раз, когда относительный мир существовал, был разрушен, когда Гор узнал о том, что друг Гуру скрывает своего ребенка от этого мира.
Дверь снова скрипнула, и он беззвучно ушел, а Ал остался наедине со своими мыслями. Пришло время думать. Возможности перемирия нет. Стараясь не вдаваться в панику от этой мысли, все-таки Шизуко может быть не прав, Ал сосредоточился на хронологии событий. Он знал, что у Гора и Гуру был период дружбы, с которого все началось. Шизуко сказал, что у всех все начинается с шантажа, но Ал пока не мог понять, относится ли это к Карлу. Во всяком случае потом, по логике, был период войны, а затем мира. Возможно, когда Карл отступил в тень, заведя семью. Кажется, он даже говорил, что остался с ребенком один после смерти жены. Но тогда какого ребенка он скрывал? Вряд ли, придя к Хансам в дом и убив жену Карла, люди Гора не заметили коляску или детский велосипед.
Мирон наверняка вклинился во все это уже потом, но видимо стал мешать Гору не хуже Карла. А еще он точно делал то, о чем сейчас говорил Шизуко. Скрывал своего сына от посторонних глаз.
Так что, если прощение Карла, начавшееся с момента, когда его жена умерла за него, закончилось на неизвестном ребенке, у Кольтов заслужить его не было возможности никогда.
Замок щелкнул, и дверь в коридор распахнулась. Ал моргнул, уставившись на отца, он на миг забыл, где находится.
– Ты вскрыл замок, – дошло до него. – А если у меня понос?
Отец проигнорировал его, но приблизился осторожно, тоже присаживаясь на край ванны. Ал последний раз глянул на себя в зеркало и решил собрать прилипшие ко лбу волосы в крохотный хвостик, все равно уложить их не вышло.
– Ты переживаешь? – серьезно спросил Мирон.
– Нет, – полу-удивленно, полу-возмущенно воскликнул Ал.
От придумывания объяснений, а о разговоре с Шизуко он говорить не хотел, его спас появившийся в дверях Карл.
– Мне уже пора официально встречать гостей, – без нажима, но явно поторапливая их, произнес он.
Мирон кивнул и встал, Ал проследовал за ним и спросил:
– А до этого почему не встречали?
– До этого прибывали самые близкие. Друзья или враги, – добавил он, становясь у подножья лестницы на второй этаж.
– Зачем их вообще звать? – пробормотал Ал неуверенно. – Врагов в смысле.
– Знак вежливости, – в тон ему пробормотал Карл, внимательно следя за открытой дверью и верандой. Смеркалось, и небольшое количество уже прибывших решило переместиться на свежий прохладный воздух. В душном доме остались в основном те, кого Ал знал хотя бы в лицо.
– Возможность показать себя, – добавил отец, а потом пояснил: – Для кого-то это просто вечеринка знакомых, работающих в одной области, и знакомых их знакомых.
– Политика? – догадался Ал.
– Именно, – кивнул отец, тоже вглядываясь в дорогу, ведущую к дому, словно на ней в любой момент из неоткуда может появиться незваный гость. – Но для остальных, для меньшинства, могу я сказать, учитывая из-за чего вообще Карл организовал этот прием, это способ вспомнить, как выглядят лица врагов, не прикрывающихся дулом нацеленного на тебя пистолета. Живы ли они вообще, сочли ли нужным мирно выпить с тобой вина. А за вином, сынок, самый простой способ разглядеть, как человек к тебе настроен.
– Едва ли, – пробормотал Карл и обернулся к Алу. – Во всяком случае, тебя здесь никто не тронет, можешь не бояться.