Макс послал его, снова провел рукой по волосам и нацепил на нос очки, лежавшие на тумбочке у одной из кроватей. И в этот момент Ал наконец-то заметил его схожесть с отцом. Может, дело было в той же оправе, но полоска белого света на лице Макса освещала кого-то очень похожего на дядю Карла в те моменты, когда он сам растрепанный и уставший закуривал после того, как вытаскивал Ала из очередной передряги. А еще это показывало то разительное различие между ним и Тони.
– Мне стоит пойти к отцу и рассказать обо всем, – произнес тот без особого восторга.
Макс развернулся к брату, явно раздумывая, словно Тони спрашивал у него одобрения, и думал очень долго. Ал почувствовал себя третьим лишним, что в принципе, так и было, он стал случайным свидетелем этой семейной перепалки. А вот Тони, похоже, ни капли не уставал ждать.
– Нет, – наконец, протянул Макс, словно все еще раздумывая, а потом быстро добавил, будто Тони слишком рано порадовался: – Конечно, если он сам позовет…
Но Тони действительно если не порадовался, то расслабился.
– Видишь, – с нажимом, будто только что доказал что-то, прошептал Тони.
Макс кисло махнул рукой.
– Отец занят, – скандировал он. – Сам позовет, если надо. Это не потому, что я считаю, что он все спланировал.
Он поправил очки, и его лицо, наконец, расслабилось.
– Надо расслабиться, – словно прочитав его мысли, подтвердил Тони.
А затем как по команде оба обернулись к Алу.
– Не выйдет, – тут же кисло произнес Макс, словно только что вспомнив о нем, причем не в очень добром ключе.
– Постоит рядом, – пожал плечами Тони. – Какая разница? Мы же все равно… не сильно. Как и все, даже не заметит.
– Вы о чем? – занервничал Ал.
Макс направился к двери и на ходу бросил:
– Ни о чем. Тебя это не касается.
Тони тоже встал и подтолкнул Ала к выходу. В коридоре он обогнал его, и Ал подумал, не пойти ли ему поискать отца, но вдруг осознал, как трусливо это будет выглядеть. Ему не пять лет, чтобы идти жаловаться папочке. Даже если с ним собираются подраться, он должен дать отпор, а не бежать. Однако сомнения увеличились, когда в коридоре вместо того, чтобы направиться к лестнице, близнецы зашли в пустующую комнату, в которой стояла лишь пара коробок и направились к окну.
– Вы… эм, мы… – замялся Ал, когда Тони первым каким-то странным способом открыл окно и, оглянувшись, высунул в него ногу.
– Не надо никому знать, что мы идем в сад, – с явным подтекстом «только попробуй кому-нибудь разболтать» объяснил Макс, вылезая вслед за братом.
Ала после того, как тот наябедничал отцу насчет того Даммера и Шизуко, словно это он был во всем виноват, подмывало так и сделать. Однако теперь нервозность сменилась на любопытство, и он тоже высунул нос на прохладный приятный воздух. За окном оказалась металлическая лестница, по всей видимости, ведущая на чердак. Ал вылез за близнецами, и по спине пробежала приятная дрожь. Спустились они, Макс с Тони подождали, пока он не отцепиться от перилл шаткой лестницы, со стороны дома, которой Ал еще не видел. Основная вечеринка разворачивалась справа, голосов гостей стало меньше, но несколько еще стояли на террасе, Ал видел дым сигарет, вылетающей из-за угла. Он снова подумал об отце, но парни уже двинулись в противоположную сторону – в сад, огороженный живой изгородью. У задней двери в дом, в темноте словно светящийся из-за покрытия из белых панелей, их кто-то окликнул:
– Парни, – незнакомый Алу мужчина пробежался по нему взглядом, но остановился на Максе и Тони, причем смотрел с осуждением. – Я тогда расскажу…
Ал уже понял, что Тони, по всей видимости, показываться на люди не должен был, раз торчал наверху, и покидать спальню тоже. Видимо тот, что с ними заговорил, – человек дяди Карла, которому теперь надо доложить Хансу о том, что его дети шныряют там, где не следует.
– Все в порядке, – просто ответил Макс, и они двинулись дальше.
Ал не был уверен, что для того, что стоял у входа, это было достойным оправданием, но близнецов это, похоже, не волновало. Макса – потому что он был все еще на взводе, а Тони, похоже, вообще мало что волновало в принципе. Они приблизились к раскидистому, но довольно безлиственному дереву в центре сада. Гости пили и разговаривали друг с другом и здесь, однако их было значительно меньше, чем в переполненном зале, да и обстановка была более интимной.