– Что ж, – пробормотал отец явно для себя, и стол под ним скрипнул, – умно.
Ал не понял, про что он, но улыбаться перестал.
Отец дошел до двери, судя по виду, напряженно и без явного удовольствия о чем-то думая, но тут обернулся, и Ал взглянул на него.
– В субботу ты в кафе не пойдешь?
– А что? – равнодушно уточнил Ал.
– Хочу сходить с тобой кое-куда.
Ал моргнул и слабо кивнул в знак согласия, вновь прикрыв глаза. Ему было лень спрашивать куда они пойдут, пусть удивление от этого вызовет в нем хоть каплю эмоций, ощутить которые сейчас он способен не был.
Ночная доставка
Ал понял, куда они направляются еще до того, как они заехали на улицу, где находился вход в подпольный бар. Отец припарковался не так далеко от Рублика, как близнецы, а прямо перед проходом, ведущем вниз, с блестевшей под светом уличных фонарей круглой вывеской. Ал ни о чем не спрашивал, когда они спустились в прохладный полутемный зал. Лампы освещали автоматы, в которых и самих светились, то и дело погасая и вновь загораясь, цветные огоньки. Однако аркадный зал уже не привлекал гостей. Ал услышал лишь одну мелодию игры, запустившего которую не было видно за стеной металлических коробок, отчего ощущение заброшенности помещения проступало намного отчетливее, чем в тот раз. Ал не смог сдержаться лишь когда они проходили в бар.
– Что мы здесь делаем?
Ему было все равно на то, что отец прекрасно знал, что Ал уже был в этом баре и потому удивления не выказывал, но даже так, он имел право знать, зачем его сюда притащили. Однако отец так не считал, он ничего не ответил и прошел к барной стойке.
Запах алкоголя и пота был намного сильнее, чем в тот раз, когда Ал был здесь с близнецами. Неудивительно, час был ранний, но не для того, чтобы пить, а для ночи. Ал действительно удивился, когда отец сообщил, что выдвигаться они будут в четыре утра, но теперь это время показалось попросту неприятным. Помимо усталости от бессонной ночи, он вынужден был наблюдать оставшихся в баре или на ногах изрядно подвыпивших взрослых. Помещение уже не было заполнено и наполовину, но тут и там раздавались веселые и не очень приглушенные возгласы.
– Извини, что пришлось прийти в такое время, – произнес Мирон. – Но, если даже кто-то решит подслушивать, на утро они ничего не вспомнят. Вам еще учиться и учиться.
Он вздохнул, продолжая смотреть за барную стойку, словно ожидал, что кто-то выйдет из-за нее к ним навстречу.
– За тобой присмотрит Элис.
– А ты?
Мирон не ответил и прошел в зал. К Алу начало прокрадываться покалывающее беспокойство, но то ли от недосыпа, то ли еще от какой усталости он не мог сообразить, что именно не так.
– Здравствуйте, мальчики, – поздоровалась Элис, протирая стойку, попутно обходя дремавшего на ней мужчину. Она никак не выказала удивления их появлению, а значит, отец предупредил ее о том, что они придут, причем вдвоем. – Майк! – крикнула она кого-то.
Майком оказался темнокожий парень, слегка помятый и смахивающий на панка. Если бы не черный фартук, явно чудом переживший ночь, Ал бы подумал, что бармен был одним из клиентов, но никак не работников. Промямлив что-то, Майк сфокусировал взгляд на Мироне и дружелюбно махнул ему, показывая следовать за ним. Того это не смутило, старший Кольт явно летал где-то очень глубоко в своих мыслях, но все же перед тем, как уйти, обернулся к Алу.
– Посиди здесь, ладно? – попросил он. – Я позову, если что.
Алу эта картина напомнила детство, совсем раннее, когда его оставляли в детском саду. Он кивнул и, когда отец ушел через дверь, похожую на ту, через которую Ал с Тони и Максом покидали бар, сел на скрипучий стул за барной стойкой со стороны персонала. Над ним тут же нависла Элис, протирая стакан. Теперь Ал мог лучше разглядеть ее слегка хмурое и даже беспокойное, но довольно доброе лицо, темные волосы, отдававшие рыжиной в густом желтом свете ламп.
– Что происходит? – шепнул он, словно кто-то мог их услышать, но ближайший мужчина за стойкой крепко спал.
– Это, парень, вопрос не ко мне, – ответила она с хрипотцой.
Ал не стал настаивать. Он не хотел отпускать ее, поэтому спросил без особого интереса:
– Дэнис больше не объявлялся?
Элис поджала губы, словно раздумывая, но не над ответом, а над его видом, как учитель, пытаясь понять, отъятый хулиган перед ней или прилежный ученик.