Ал открыл рот, но закусил губу, чтобы не быть грубым.
– Она тоже доверяет мне, насколько может, – понял его Клиффорд. – И мне этого достаточно.
– Но если вам не нравиться…
– Нам всегда приходится чем-то жертвовать, – прервал его Клиффорд. – Тем, что нравится. Или честью.
Ал невольно посмотрел в окно, словно мог увидеть за ним тот переулок, где он свою честь, завернутую в полиэтилен, и оставил.
– А моя работа не только делать так, как нравиться мне, но и как будет спокойно ей, – продолжил Клиффорд.
Сейчас он говорил более взрослые вещи, чем в их прошлую встречу, и помимо юмора, отношения к Алу с добротой и не как к ребенку, в копилку Клиффорда прибавилась и мудрость, и парень проникся к нему еще большей симпатией.
– Вы ее любите? – спросил Ал.
– Да, – ровно ответил Клиффорд через секунду. – Люблю.
Они больше не разговаривали, погруженные в свои мысли.
Ал думал о словах Клиффорда. Действительно думал, не стоит ли к ним прислушаться.
Они подъехали к улице Ала, машина остановилась, и Клиффорд заговорщически произнес:
– Отсюда нас не увидят. Но позвони мне, как зайдешь домой, ладно?
Ал был благодарен за то, что тот не стал никаким образом выдавать его отцу, поэтому стерпел излишнюю осторожность.
– Хорошо, – кивнул он. – И спасибо, что подвезли.
Клиффорд улыбнулся, и Ал вышел из машины. Подаренная улыбка потухла, как только Ал вошел в пустой дом. Тишину нарушил телефонный звонок.
– Алло.
– Ты зашел? – послышался голос Клиффорда. – Мирон дома?
– Да, дома.
– Тогда я отключаюсь. Удачи, малыш.
Ал перестал думать о том, не прислушаться ли ему к словам Клиффорда, глядя в пустой экран телефона и такой же пустой коридор. Для этого он чувствовал себя слишком плохо. Но еще хуже ему было, когда он на следующий день пошел в город за оплатой.
Лампочки
Мигающие красно-синие огни полицейской машины били по глазам, как яркий солнечный свет. Ал щурился, но шел напрямую к парочке зевак, глазеющих на задержанного полицейскими парня. Забавно, Ал не думал, что патруль города осуществляется на автомобиле с местами для задержанных. Однако в этом районе это было вполне логично. Ал не знал, за что задержали парня, но был уверен, что в центре города нарушение общественного порядка не редко, и полиции нужно лишь дать повод, как тебя посадят в прицеп сзади. Именно поэтому он осмелился подойти к машине, а не испугаться, что полиция как-то прознала про том, что он сделал.
Ал остановился, скрывшись от мигания огней машины и света фонаря под козырьком небольшой кофейни. Даже если бы он успел подойти к задержанному, ничего бы сделать не смог. В общем-то, когда двери за светловолосым пареньком, которому, к счастью, не стали надевать наручники, захлопнулись, а полицейские уселись на свои места в автомобиле, ситуация не улучшилась, однако теперь Ал мог приблизится к машине незамеченным. Насколько это позволяла образовавшаяся на улице пробка. Если повезет, и полицейский участок окажется поблизости, и столпотворение жужжащих моторами и периодически сигналящими машин не рассосется, он сможет проследить за автомобилем. Конечно, был вариант прийти сюда в другой день, кто знает, сколько продержат задержанного в полицейском участке, пусть Ал и был уверен, что в тюрьму, что бы он там не сделал, его не посадят. Однако он и так искал Тони слишком долго.
Единственная связь, за которую Ал и уцепился, как за спасательную соломинку, была в брошенных Тони словах о том, что его можно найти на этой улице города. И судя по тому, что он не соврал насчет того, где можно достать наркоту, это была правда. Просить его номер у кого-то из взрослых, Ал не мог, поэтому просто продолжил торчать по вечерам в центре, постоянно окруженный толпой спешащих куда-то людей. Сам он бродил от одного кафе к другому бесцельно. Ал понимал, что шанс найти того, кого надо, на такой территории, заметить его светлую макушку в толпе, даже если Ханс не соврал про то, что часто бывает здесь, практически невозможно. Однако рискнуть и пойти на дело, которое задумал, в одиночку Ал не мог. Потому что знал, что провалится, а это отбросит его на несколько шагов назад. Слишком далеко, его и так держали под замком.
Отец все реже бывал дома, все чаще уходил в себя, и Ал был слишком погружен в свои мысли, чтобы этому препятствовать. Однако он не мог не злиться, когда у него отобрали ключи от задней двери дома, которая теперь всегда была закрыта, когда после школы он пришел домой и увидел работников, устанавливающих что-то похожее на защиту от детей на окнах. Отец очень удивился, когда Ал решил, что дом защищают не от нежданных гостей, а от него самого, точнее от его свободы, а потом разозлился. В том, что отец был параноиком, Ал винить его не мог. Он и сам, пока жил у бабушки, не доверял жалкой калитке, легко открывающимся деревянным засовам перед седзи, помимо обычной запирающейся двери в дом. Однако сейчас безопасность граничила с тюрьмой.