– Эй, – прервала его Лина. Ал не был уверен, что она понимает, о чем тот говорит, но говорит явно пьяно и лишне.
– Месть?
Ал перестал думать, точнее мысли сами понеслись, опережая друг друга. Месть. Не важно кому, не важно, за что. Ал не хотел принимать то, что на то были причины, что отец потерял маму, что так справлялся с горем. Ал тоже ее потерял, но он не мстил, не искал кого-то, он всегда был здесь. Какой ему смысл от того, что умрут те, кто убил маму, если он потеряет при этом отца? Если уже потерял, потому что его никогда не было рядом.
– Ты думаешь, что это неправильно, чем он там занимался? Он бросил тебя? – этот вопрос ударил так, словно кто-то полоснул Ала бритвой. – Наверное, да. Но все же это не была месть. Это был ослепленный горем человек. Ослепленный не только потерей жены, но и ребенком, оставшимся без матери.
– Зачем тогда было бросать меня? Зачем мстить за свою семью, если у тебя она еще осталась? – Ал понимал, что он говорит слишком громко, но быть замеченным Элис или кем-то еще теперь казалось ему не таким важным. – Вот она рядом, все время дома, ждет его, а папа этого не видел. Не видит. Так что, да, это неправильно. То, чем он там занимался.
Ал не хотел продолжать разговор, поэтому соскользнул со стула и, не видя, мимо кого протискивается, зашагал прочь. Он ненавидел это. Он был готов понимать отца до того момента, пока тот понимал его. Но взрослые всегда встают на сторону взрослых, не стараясь понять ни детей, ни даже самих себя. И ничего он от этого разговора не добился. Это не стоило того, чтобы потратить на это столько сил. Не надо было геройствовать.
– Наговорился?
От спокойного и слегка ироничного тона Тони, словно не замечающего состояния Ала, тому захотелось ему врезать. Но вдруг он кое-что понял. Ал еще не успел до конца остыть и осознать внезапную догадку, как протянул:
– Слушай. А как твой отец с моим познакомился?
Тони задумался на какое-то время, покрутил в руках так и оставшийся почти полным стакан, бросил взгляд на вернувшуюся к работе Сью, и только потом ответил, тщательно выбирая слова:
– Мой отец спас вас тогда. Ты не помнишь его? – Ал помотал головой. Он помнил слова Карла в лифте и куртку, к которой его прижимали, чтобы закрыть от творящегося вокруг кошмара, но это не было спасением. – Они с Гором должны были выйти из тюрьмы примерно в одно время. Только вот Гор позаботился о своей заднице еще перед выходом.
Ал вспомнил слова дяди Карла о том, что Гор боялся предателей. Теперь понятно почему. Из-за шпионов, из-за которых он сел.
Тони пристально смотрел на Ала, словно считывал поток мыслей.
– Иностранцев намного проще привлечь к грязной работе, – медленно протянул Тони.
Ал мотнул головой, словно отгоняя непрошенную мысль, но она никуда не ушла.
– Моих родителей сочли шпионами?
Они работали в сфере международных отношений. Из-за этого их смогли отправить в другую страну. Но Совок никогда не ладил со штатами. Вряд ли человек, к кому в партию направили иностранцев враждующего государства, не смог бы счесть их шпионами. Только Гор счел их шпионами не от страны, а от одного человека.
Ал вспомнил слова Черного, прозвучавшего несколько минут назад. Отец искал того политика, чтобы отомстить. Только искал не Гора.
– Мой отец вышел раньше Гора, однако понял, что тот уже задергался, поздновато, – ровным голосом продолжил Тони. – К тому моменту уже было несколько трупов.
У Ала зазвенело в ушах.
Наверное, они были первыми, кому Карл успел помочь, когда понял, что фора во времени за счет того, что он отбыл срок раньше своего врага, не играет ему на руку, ведь люди все равно умирали. Не успел он и в ту ночь. Кто-то уже умер.
– Но, – Ал сглотнул, в горле пересохло. – Но тогда почему мой отец хотел отомстить твоему?
Он думал, что Тони не поймет обвинений, но не понял все снова он.
– Ты так ничего и не понял? – Ханс смотрел на Ала с искренним удивлением. – Гениальный план моего отца не подразумевал, что кто-то из неизбежных жертв решит заставить его стыдиться. Настолько, что он полезет его спасать. Если бы Гор не боялся моего отца, если бы не запаниковал настолько, что решил бить направо и налево в надежде спастись, если бы мой отец это понимал, а не прибеднялся, не понимая, какую роль он на себя взял в глазах своего врага, ничего бы этого не было.