А еще был Шизуко. Ал не понимал, что он здесь делает.
Видя, что Ал молчит, Гор начал говорить:
– Ты знаешь, что позавчера утром у нас с – ты возможно знаком с Гуру – проходили переговоры. Конечно, в более официальной обстановке, – он обвел взглядом комнату. – И туда пришел твой отец.
Ал молчал долго. Сначала просто, тупо и без всяких мыслей. Потом зацепился за слово. Позавчера. Прошло утро, ночь, утро, день… за окном было темно, возможно еще одна ночь. Он спал? Был в коме? Как долго его ждут? Не отец, вряд ли он вообще куда-то отходил в это время, кроме курилки. А те, кто сидел перед ним.
От столь сложного мыслительного процесса разболелась голова, в ушах снова зазвенело. Ал понял: как спортсмен после травмы постепенно увеличивает нагрузки, ему надо было постепенно нагружать мозг. Он мог быть не в порядке.
– Знал, – тихо ответил Ал, сообразив, наконец, что от него ждут ответ.
– И сколько, Александр?
Ал вопроса не понял. Возможно, потому что все еще не мог начать вспоминать. Но его мозг уже ожил, поэтому сам подкинул ответ или то, чего он еще не понял.
– Кто такой консильери?
Гор молчал долго, не шевелился. Отец тоже молчал и не шевелился. Шизуко тоже. Ничего не было живо, и Ал не знал, правда ли все происходит так медленно во времени, или он снова отключился, и прошла лишь секунда.
– Твой отец сказал, что присоединился к нашему тет-а-тету не просто так, – невозмутимо продолжил Гор, никак не отреагировав на то, что Ал выдал, что подслушал все переговоры. – Он хотел заключить со мной сделку. Твоя жизнь в обмен на его, простыми словами. Что ты насчет этого думаешь?
Правдивым ответом бы было: «Сейчас – ничего», и Ал не ушел от него далеко, он просто пожал плечами. Более подробного ответа Гор от него не потребовал, подождал несколько секунд, давая Алу время, но, не дождавшись слов, продолжил:
– Из этого мы приходим к причине, почему я оказался здесь, одной из них: мы с тобой не знакомы, Александр, я должен посмотреть на то, кого мне предлагают.
– Я должен как-то себя показать? – спросил Ал. – Набить цену?
– Это не процесс купли-продажи, Александр, – терпеливо объяснил Гор. – А знакомство.
– Из-за слов отца? – спросил Ал. – Вы со мной знакомитесь.
Он поднял руку, на которую все еще давила рука отца, лежавшая на плече, за ней потянулась трубка. Ал заметил, что ладонь трясется, словно стиральная машина на режиме отжима, хотя он не нервничал, но смог поднять указательный палец.
– Он говорил, что я ничего не стою, – он указывал на Шизуко.
Тот не подал признаков жизни. Так и сидел в тени, не шевелясь, не говоря, скрывая лицо маской, словно призрак.
– Правда? – не понятно было, удивлен Гор или нет, но он обернулся на своего подчиненного. – Но я не буду рассуждать об этом сейчас. Потому что вторая причина, по которой я здесь, Александр: я должен посмотреть на того, кто внезапно начал всем мешать.
Ал не ответил, молча ожидая продолжения.
– Ты сорвал своему отцу сделку, – заметил Гор и деланно удивился. – Как можно менять свою жизнь на жизнь того, кто мертв? Но след от тебя тянется от самой Японии. Ты проявил себя, но как язва, заноза, которая всем мешает. И это тебя не красит.
– Тогда другая сделка, – прервал его Ал, не дожидаясь продолжения, своего приговора. Если уж он все равно обречен, когда Гор произнесет вслух, что брать себе того, кто ему мешает, он не будет, что это приводит их к началу: убить Ала, чтобы добраться до отца, чтобы добраться до Карла, свою смерть он обозначит сам и обозначит цену, перевернет условия несостоявшейся сделки. – Моя жизнь в обмен на безопасность отца. То же самое, но наоборот.
Он не верил Гору, не поверил, даже если бы тот согласился на условия сделки, но альтернативы едва воскресший мозг не видел. Да и не все ли равно? Ал не сможет чувствовать вину, если Гор не сдержит слова, не сможет чувствовать что-то, если он все равно пренебрежет безопасностью отца.
Гор молчал, потом медленно наклонился и оперся на колени локтями, переплетя пальцы между ними.