Навязчивая мысль вернулась снова. Нужно ли ему держаться так долго? Нужно ли ему это?
– Что с тобой?
– Шизотипическое расстройство, – небрежно бросил Исса.
– И ты…
– Это не то же самое, что шизофрения, – Исса склонился над Алом. – Да и это нужно лишь чтобы подержать меня подольше. Без диагноза никак.
– Зачем?
– Я тут отдыхаю, – просто ответил Исса. – А государству нет разницы – платить за мое житье в детском доме, интернате или здесь. Прозвучит странно, но тут спокойнее.
Может, в Але все еще говорили предрассудки по поводу этого места, навязываемые всю жизнь. Но в нем взвилась резкая неприязнь к такому принятию регулярного проживания в больнице.
Исса воспринял его молчание по-своему.
– Но ты не давай им заниматься реставрацией.
– Что? – не понял Ал.
– Я тут отдыхаю, потому что от меня тут только диагноз и таблетки от него. Но ты… – он запнулся, закусив губу. – Плохо тебе, да? Не давай им реставрировать то, что тебя гложет. Может, это и какой-то новый способ от мозгоправов перебороть прошлое. Не замечал, чтобы они так дергали других. Но если ты не пережил это один раз, можешь и второй, так? Так что, думаю, это отличный способ прикончить психику окончательно, а ты?
Ал запоздало ответил:
– Да.
Исса улыбнулся, словно они обсуждали что-то незначительное.
– Но говорить все равно придется, надо же этих козлов чем-то отвлечь.
– «Мораль падет, наглейший будет прав. А как же: сила есть, ума не надо», – пробормотал Ал.
Брови Иссы поползли наверх.
– Ты что, учишься? Умный типа?
– Да.
Ал подобрал подушку, закинул за голову и лег, снова вспомнив о школе. Не успел он прикрыть глаза, как дверь в палату тихо открылась. Голди молча нашла взглядом Ала и поманила его пальцем. Тот бегло взглянул на Иссу и натянув все еще валяющуюся на кровати кофту, вышел следом.
– Надо было взять куртку, – произнесла Голди, ведя его к лестнице. – К тебе посетитель.
Ал было хотел заикнуться о давно прошедшем времени посещения, но вдруг мысль о том, что к нему ночью пришел незнакомец, отца Голди знала и сказала бы прямо, что пришел он, показалась максимально небезопасной. Но не успели рефлексы проснуться после долгого сна, на место им пришло осознание, что даже если за ним пришел кто-то небезопасный, бежать ему некуда.
Не меньше внезапного гостя Ала интересовало, почему Голди вообще пустила посетителя за пару минут до отбоя. За взятку? Так поступают плохие врачи. Но свое отношение к гостю Голди не показала. Она даже не дошла до бокового входа в курилку, где, по всей видимости, ждали Ала, просто подтолкнула вперед и скрылась за спиной в полумраке опустевшего в такой час коридора.
Что-то похожее на волнение или страх, или холод стало просачиваться под тонкие тапочки и ткань толстовки. Ал выглянул в тамбур и на крыльце за открытой дверью увидел мужской силуэт. Несмотря на темную шевелюру и сигаретный дым, окутывающий его, Ал понял, что это не отец сразу же. Только вот волноваться все равно было не о чем.
– Привет, – Карл развернулся на шорох его шагов и, оценив легкость одежды для прохладного ночного декабрьского воздуха, добавил: – Пройдем внутрь, думаю, нам не будут мешать.
Ал послушался, но разворачиваться спиной к гостю ему было странно, словно он мог исчезнуть, стоит парню обернуться. Карл не исчез. Прикрыл за собой дверь и шагнул к Алу почти вплотную. В темноте его глаза за бликами очков казались почти черными, но в них можно было прочитать какую-то сосредоточенность или даже тревогу. Карл поднял Ала неприятно холодной рукой за подбородок и несколько секунд вглядывался ему в глаза.
– Как ты себя чувствуешь? – наконец, спросил он. Тон его оказался привычно ровным, что успокоило, иначе ситуация казалась бы совсем уж странной.
– Нормально, – с ноткой вопросительной интонации ответил Ал.
– Как, – Карл слегка растерял свою привычную статную манеру и выглядел как человек, который плавает не совсем в своей теме, – тебе здесь живется?
Ал не понимал, что именно чувствует насчет приезда Карла и этого разговора, но прекращать его не собирался, поэтому ответил чуть более открыто:
– Думал, будет хуже, – он пожал плечами. – Меня не связывают смирительной рубашкой. Врачи ведут себя дружелюбно. Я хожу к психологу, мне дают таблетки. Сегодня переехал в другую палату, буду жить не один. Но кормят плохо.