Мир уходил из-под ног Потапа, божий свет заиграл тёмно-серыми полосами помех. Он не понял откуда, где-то над верхушками кипарисов, возник и надвинулся детский плач. Волкодав мгновенно отреагировал: повернувшись, задрал морду, в боку зияла сквозная дыра, словно насквозь пробитая снарядом. Буквально на глазах пёс растворился в воздухе.
Гробовая тишина поселилась в мыслях, разуме, сердце, душе Потапа. Он сел на тёплый асфальт и подогнул колени, долго, часто моргал, рассматривая и наблюдая за происходящими движениями вокруг: будто со стороны, будто полностью выпал из физической реальности, и его здесь не было — никогда. А движения были такими — совершенно ничто не двигалось, всё намертво замерло. Потап передвинулся в прошлое. Он видел пулю, пробившую череп друга, от которой сам увернулся, когда они попали в окружение. Он видел кости, разлетавшиеся от пули, и успел рассмотреть каждый осколок, перед тем как они грохнулись кровавыми кусками на скалы. Он переместился на несколько километров по дороге и видел каждую гранату, выпущенную из гранатомётов и пробивающую несчастный бронетранспортёр. Он видел кровь, выбивающуюся фонтанчиками из дыр, пробитых пулемётом «ДШК» — видел каждую каплю и даже посчитал. Он видел отрезанную голову, катящуюся с горы, и пока она достигла подножия, тело медленно падало, фонтанируя кровью из шеи. Он видел глаза, наблюдавшие с горы, и шепчущие губы в клятве — отомстить. Он отчётливо услышал слова той клятвы и видел слёзы, скатившиеся из-под медленно моргнувших ресниц. Он даже различил цвет глаз. Он поднял лицо к беспощадному солнцу и долго неумолимо смотрел на, выжигающий глаза, свет. И вот теперь, возвращаясь, но ещё не вернувшись в реальность, он услышал назидательный шёпот: «Вот этот — отшельник».
Что-то безмерно знакомое было в том молодом лице. Но с ним были ещё солдаты. Что значит — вот этот? Кто отшельник? И кто такой — отшельник? Зачем нужно знать? Кто шептал клятву? И что, вообще, сейчас произошло?!
Тихими, осторожными шагами Потап подошёл к цветнику, где совсем недавно валялся дохлый пёс: волкодав лежал на том же месте, никаких следов или намёков, что тело сдвигалось, не было. Снова продолговатый комочек попал под голую ступню. Потап выругался, пнул и наморщил переносицу от боли: отбил пальцы об выступающий уголок плитки. Он поспешил отойти подальше, или вновь захлестнёт приступ тошноты: и так уже весь желудок выворочен наизнанку.
«Не было никакого пса, не подходил он ко мне. Верно, отравился трупными газами и поймал галлюцинацию, ничего себе, вынести такой смрад, попав в такую ловушку. Теперь век не смогу смотреть на цветы. И на собак». Потап остановился, будто перед ним неожиданно разверзлась бездна. На асфальтированной дорожке, в нескольких десятков сантиметров от его рвоты источала не меньшее зловоние лужа серо-бурой слизи, которая несколькими мгновениями назад истекала из пасти волкодава.
— Вы что, многоголовые? Или многотелесные?
Глава 10
1
Потап отмылся в ванной, сменил одежду, зашёл на кухню, на задумчивом хмуром лице рисовался лёгкий страх. Анжела стояла возле окна, прислонив к столешнице упругий зад, обтянутый белой джинсой. Она скрестила локти на груди, задрала голову к левому плечу и смотрела печальными глазами в небо через стёкла закрытого окна. Диана меланхолично, даже больше с отвращением, ковыряла вилкой козий сыр в греческом салате, запивала томатным соком. Стрельнув взглядом, который не понравился Потапу, Максим склонилась к уху сестры и шепнула, нездоровая, плотоядная улыбка натянулась на её губах, указательный палец помешал в высоком бокале газированную воду, выгоняя пузырьки.
«Что не так с ней? — задался вопросом Потап. — Или только кажется?» Он ещё раз посмотрел на жену. Анжела изображала вид, что глуха, нема и ей до всего нет дела.
— Папа, — радостно вскрикнула Диана, выскочила из-за стола, обняла Потапа. — Так поедем сегодня летать на планах? Ещё надо заехать на конюшню, давно Орлика не видела.
Потап не ответил, лишь одарил дочь поглаживанием по волосам и поцелуем в щёку. Диана недовольная вернулась к столу и ещё более угрюмо скосила глаза на тарелке. Максим ехидно надула пузырь из жвачки и шумно втянула обратно. Никогда, никогда Макс не жевала жевательную резинку. И откуда взяла? Непонятно из-за чего, напряжение висело в доме. Ещё только вчера он никогда не натыкался на все эти осуждающие, недовольные взгляды. А сейчас молчание гремело громче колоколов. Потап выжидательно смотрел на Анжелу, но та продолжала дуть губы и рассматривала небо так, будто углядела в космосе улыбающегося бога. Он сел за стол, рядом с Максим, загремев стулом, щелчком сбил высокий узкий стакан, лишь тогда Анжела бросила на него небрежный, но снисходительный взгляд. Она втянула щёки, вытянула губы бантиком и с загадочным видом — вообще! — повернулась спиной. Потап нервно постучал пальцами по столу, не зная, как завести разговор: но ведь нужно как-то убрать псину?! Сквозь запахи еды и совсем лёгкого аромата духов Анжелы, он чувствовал на себе зловоние мертвечины, хоть и переоделся, и тщательно отмылся. Поведя носом, он обнюхал себя и покосился на девочек — так ли отреагировали, а то неправильно поймут. Возможно, вонь присутствует только в его воображении. Потап закрыл глаза и прикрыл сверху ладонью.
«Вот этот — отшельник, — гудел голос в его голове. — Вот этот — отшельник». Кто такой отшельник? Почему по дороге… они были вместе на одних боевых?.. Участвовали в одной боевой операции? Потап услышал, как пододвинулся стул, тёплое прикосновение легло на его ногу. В удивлении он открыл глаза. Ладонь поднялась по его штанине и застыла на молнии. Медленно Потап перевёл взгляд в сторону. Максим нагло вперилась на него и вовсе не собиралась сводить взор, будто пробивала на прочность, исследовала его и собственные чувства, проламывала новые неизведанные горизонты. Потап стрельнул глазами на Анжелу, и Диану: не дай бог увидят. Жена — словно о них на вечность позабыла, продолжала осматривать погоду. А Диана и вовсе вся сжалась, сгорбилась и пробовала протолкнуть в зубы оливку на вилке, бегая глазами по потолку.
— Взрослая стала? — тихо спросил Потап, сжав в кулаке чужую ладонь, скинул со своих ног, словно брезгливо отшвырнул мразь. В ответ Максим надула на губах белый прозрачный пузырь, потом сжала ртом и выплюнула в ладонь. Медлительные пальцы скатали липкий шарик. Как ни в чём не бывало Макс таинственно улыбнулась и спросила:
— Что-то произошло?
— Произошло, — ответил Потап и отсел на другой стул. — Макс, мотоцикл возле входа Жеке принадлежит?
Максим неопределённо пожала плечами.
— Из его друзей, — продолжил Потап, — кто-то мог нам напакостить? Или, может, он сам, может, у него такие приколы?.. Своей девушке дохлых зверей на участок дома подкидывать?
Анжела заинтересованно подошла к столу, бедро вжалось в угол. Она сжала в ладони бокал с персиковым соком и поднесла ко рту. Но пока, нарочно, молчала.
— Мы скоро поженимся? — как-то не в тему ответила Макс и забросила шарик из жвачки в стакан с газированной водой. Пузырьки оторвались от стен и подорвались кверху. Унылым взглядом Потап оценил действия Макс: дошла до совершеннолетия и теперь обратность — деградация по типу «егэ». А ведь едва не вручили в школе золотую медаль.
— Поверь, я не выкину мертвечину, — покачивая головой, уверил Потап. — Заверну в целлофан, оберну бантом и преподнесу вам на свадьбу в качестве подарка. Так ты в курсе?
— Да ни в чём я не в курсе, — взволнованным голосом ответила Максим. — Мам, твой муж на меня безосновательно наезжает. Какая ещё к чёрту мертвечина?
— Да, Потап, что ещё за мертвечина, объясни? — вступила в разговор Анжела. — Не от неё ли вся эта вонища? — Она придвинула лицо вплотную к старшей дочери. — А почему байк Жеки у нас? Он здесь ночевал? Ты его под кровать впихнула?