Параноидальная мысль посетила Богдана: «Убить как свидетеля».
— Я помыл авто. И салон прибрал. — Мужичок в кепке вытащил из кармашка белой рубахи солнцезащитные очки, прикрыл глаза.
Такое Богдану показалось, более чем странным, ведь солнце пока слабое, не слепит. «Значит, он увидел, что его подозревают и закрыл взгляд. Не намылился ли звонить в полицию?»
— Девчонка-то всё у вас? — Водитель поднял ладони и расплылся в улыбке. — Хотя не моё дело. Но, чрезвычайно красивая. Хороша. Чрезвычайно.
— Да, — тихо сказал Богдан, увлечённый мыслями: куда теперь этого закапывать? — Млеет в постели. — Он осмотрел участок: никого.
— Ладно, я, как всегда, на связи. Звоните, прибуду как штык. — Водитель приподнял над лысиной кепку и поклонился. — Удачи.
«Так что же с ним делать?» — Богдан растерянно провожал глазами удаляющуюся спину до ворот. И ещё некоторое время пребывал в прострации, уставившись в одну точку. Над головой каркнул ворон. Богдан поднял лицо, прикрывая глаза от солнца приставленной ко лбу ладонью как козырьком. И ему захотелось так подпрыгнуть, чтобы схватить птицу и свернуть голову, чтобы не каркал, когда не просят. Опомнившись, Богдан пробежал по отмостке к разбитому окну, обернулся, прикидывая — мог или не мог увидеть водитель. Как на ладони, поднесённой к глазам!
— Конечно, видел! — крикнул Богдан, яростно пнул земляной холмик. — Зачем я его отпустил? — Он помчался к новоиспечённой могилке. Ещё издали, когда выбежал на прямую дорогу аллеи, увидел раскиданные ветки и остановился. Медленно, остерегаясь, Богдан подошёл к разбросанной земле и пустой ямке. Срань господня! Он помчался к забору, пробежал весь сквер, заглянул за каждый куст — никаких следов говорившись о переносе трупа.
— Что, девка взлетела к небесам? Или растворилась? А?! Куда делась, Алиса?! — Богдан почувствовал, что от нервного перенапряжения сейчас «слетит с катушек»: в затылке защемило, в ушах сильно зашипело, казалось, разум вытечет вместе с мозгом. — Алиса, ты где? Не прячься, девочка. Я тебя всё равно найду, — сквозь зубы прорычал Богдан и обессилевший опустился на сочную пахучую траву. — Не сама же она выкопалась и ушла?
Глава 18
1
Потап позвонил Богдану в десять часов. В одиннадцать — они договорились встретиться у ресторана, плотно позавтракать, потом заехать на рынок, купить фруктов, домашнего вина — Анжелика попросила — и тогда уже ехать отдыхать и купаться. Испуганным голосом Богдан сказал, что во вчерашний ресторан идти не стоит, и назвал в каком будет их ждать. Потап хотел собрать всю компанию. Позвонил Даниилу, но все телефоны молчали. Предложил семье Павла: трубку подняла Ника, долго молчала, дрожащим голосом что-то несуразное пролепетала о мрачных тенях в зеркалах и так не ответила, оставив трубку болтаться на шнуре. Потап полчаса прождал, вслушиваясь в шорохи и какие-то отдалённые слабые вопли вперемежку с эхом. Он хотел позвонить Альберту — но Профессор за очень редким исключением никогда не выезжает на природу. Еле уговорили Диану. Она прикипела к скрипке и ни в какую не желала уезжать из дома. Мне надо играть, мне надо играть, тараторила она. Личико её осунулось, стало болезненным, под глазами появились небольшие мешочки и залегли синеватые тени. Анжела испугалась за дочь, померила температуру, хотела вызвать врача, но Диана неожиданно повеселела, закинула скрипку под кровать, даже пнула, и радостная с сияющими глазами запрыгнула на шею отца.
— Мой папочка меня спасёт!
Анжела с Потапом растерянно переглянулись. Поменявшееся настроение поддержала Максим, бросила надувной мяч в лоб сестре. Диана соскочила на пол, схватила мячик и погналась за Макс. Они громко смеялись, носились по второму этажу, хлопая дверями, швырялись чем попало: всякие мягкие мишки и зайцы, мотоциклетный шлем и рапиры с масками, и даже бас-гитара валялись на ковровой дорожке. Потом бой перешёл на кухню, после чего глазам предстала картина, будто прошлась снежно-сахарная буря: стол, стулья, диван, ящики и люстра припорошены мукой и сахарным песком и всё посыпано чёрным и красным перцем.
Около дверей в ресторан Анжела дюже странно поприветствовала Богдана: как обычно, поцеловала в щеку, как-то странно улыбнулась, секунду поразмышляла, развернула его подбородок и губами коснулась рта, и ещё секунду мыслями побродила в голове, несколько раз звонко чмокнула в губы. Богдан оторопел, взглянул на друга и пожал плечами, раскинул ладони, закричал жестом: а я тут при чём?! Потап немного покраснел. Он, конечно, не особо ревнивый, но такое вытворила Анжелика впервые. Да ещё при нём и дочерях. По мимике Богдана было видно, что ему тоже чрезвычайно неприятны действия Анжелы. Правда, Потап, как только увидел друга, вышедшего из двери автомобиля, определил его состояние — мрачнее мрака. Богдан даже не поздоровался своим приветствием — обнимал за плечи, слегка стукал боком головы о голову и хлопал ладонью по шее.
Это был маленький ресторанчик на восемь столов с тяжёлыми зелёными скатертями и одинокими высокими свечами в хрустальных подсвечниках. Кухня простая — оладьи с красной икрой, картошка с мясом в казанках, котлеты по-домашнему и даже винегрет. Когда подошла официантка, Богдан расширил глаза, будто подавился и не мог сглотнуть, и отвернулся в окно, доверяя другу сделать заказ. Какого-то веселья не получалось, все сидели с мрачными лицами, тщательно пережёвывали пищу, иногда перекидывались словцом. Ни этого хотел Потап: раз решили отдохнуть, то, значит — отдохнуть. Несмотря на всю странную дрянь, которая происходит в последние дни.
Потап не расспрашивал друга, как провёл ночь с Алисой, у них это не заведено. Но хоть что-то интересного рассказать про новую молодую женщину — он должен. В перерывах жевания мяса Богдан лишь окидывал всех вымученной тоскливой улыбкой и вновь замыкался в думах. От человека, который когда-то в клубах на рингах бился без правил не из-за денег, но ради удовольствия, его всех женщин можно посылать на конкурс «Мисс Вселенная», а денег хватит на несколько жизней, такой хандры Потап не видел. Не влюбился же он в Алису — безумно. Никого Богдан долго не любил. Вообще — не любил. Только наслаждался красотой.
Потап сжал пальцы до боли в костях, было желание садануть кулаком по столу, или даже разметать весь стол по сторонам: Анжела сидела как колом снизу пришпиленная, угрюмо уставившись в тарелку, к еде вовсе не притронулась. А утром кричала, что голодная и пребывала в отличном духе. И он начал подозревать, почему она такая вялая — нет, даже каменная, железобетонная! А девочки созерцая всю эту пессимистическую картину, тоже сидели понурыми. Но пару раз Максим оживала и исподлобья смотрела на Потапа так, что почему-то его бросало в жар, по телу проносились ледяные волны. В следующий миг её отвратительная ехидная, хищная улыбка неожиданно становилась ангельской. Что за бесы с тобой играют, в сердцах вскрикивал Потап. Может, всех сдать в дурдом, пусть подлечат?!
Потап откинулся на резную спинку стула, прикрыл глаза, потёр пальцами лоб, побарабанил по углу стола. Окинув всех жалостливой улыбкой — он их всех любил и желал только добра, — вытянул руку кверху и, пощёлкав пальцами, подозвал официантку.
Миловидная девушка восемнадцати лет с рыжей копной волос, красиво связанных в косы и стелящихся по затылку, в зелёном жилете и короткой зелёной юбке, наклонилась к Потапу. Он ей что-то прошептал. Она кокетливо вздёрнула бровь, несколько раз кивнула и ушла, словно ветром прошелестела. Через минуту принесла на подносе литровую бутылку водки — ледяную, покрытую капельками влаги. И две рюмки.
Богдан остановил задумчивый взгляд на глазах Потапа и, кивнув, ухмыльнулся.
— Да. Наверное, — произнёс он.
Потап перевёл глаза на жену: лицо Анжелы порозовело, глаза прояснились и засветились счастьем, губы рассекла жадная улыбка, алчная трясущаяся ладонь потянулась к пустой рюмке.
Потап покачал головой. Это всё, всё: Анжелика, кажется, начала пить, как и её мать. Говорят, что перед тем, как брать жену посмотри на её маму. Возможно так и есть. Но ведь Ангел никогда, никогда… даже не переносила на дух. Почему сейчас?.. Так резко?.. Что стряслось? Что поменялось всего за несколько дней?