А ко времени появления Пушкина в этих краях, к 1820 году, в версте от Кишинёва уже поднялся двухэтажный семинарский корпус с флигелями для наставников и бурсы, с больницей и общежитием «услужников», и вырос просторный архиерейский дом, вмещавший домовую церковь Покрова Божьей Матери. Была построена и начала успешно работать типография. Не забыты были амбары, трапезная и баня. Усилиями митрополита Гавриила был создан целый комплекс, в него вошёл и дом викарного епископа. Тогда же напротив семинарии был заложен городской сад. В его планировании приняла живое участие супруга наместника Бахметьева; от центра, где предполагалось быть и бить фонтану, лучами расходились аллеи.
Духовная семинария открылась в 1817 году. Первым её ректором стал сподвижник митрополита Пётр Куницкий, бывший ранее ректором Ясской семинарии. Учебный курс духовной семинарии был рассчитан на 6 лет, по три двухгодичных курса на каждом этапе обучения. Первые два года отводились общеобразовательным предметам и назывались «риторическими», затем следовал «философский» этап, а на последнем этапе изучалась теология. Преподавались древние и современные языки, история и археология, Священное писание, философия, нравственное богословие и т. д. В программу обучения входили латинский, греческий, русский и молдавский языки. Лекции в Кишинёвской духовной семинарии читались на русском языке. Семинария явилась первой кузницей бессарабской интеллигенции. Примерно 40 % её выпускников становились священниками, остальные продолжали учёбу в медицинских, инженерных, ветеринарных, военных учебных заведениях России и Европы. Заботясь о подготовке гражданских служащих (чиновников нового типа) для края, Бэнулеску-Бодони открыл при семинарии «благородный пансион» для дворянских детей, до 1834 года он заменял областную гимназию. Учащиеся пансиона получали светское образование: изучали языки и арифметику, историю и философию.
По инициативе митрополита Гавриила в Бессарабии было построено около двухсот церквей, а напротив Митрополии был заложен кафедральный собор. Возводили его уже после смерти владыки. Митрополит Гавриил скончался накануне Пасхи 1821 года. Пушкин, стихи которого митрополит знал, а некоторыми восхищался, присутствовал на церемонии прощания с иерархом-просветителем.
Глава 3. «Под Пушкинской звездою»
Так назвал талантливый и вдумчивый писатель Руфин Гордин 600-страничную книгу, завершающую его трилогию «Странная персона», действие которой происходит в Бессарабии. Москвич, в 1941 году 20-летним юношей вступивший в народное ополчение, чтобы защищать столицу, выдавленный из неё за «космополитизм» в 1949-м, Гордин в 1960 году поселился в Кишинёве и за сорок пять лет глубоко постиг историю этого края. Я познакомилась с ним незадолго до его кончины. Его книга послужила своего рода энциклопедическим путеводителем для данного очерка.
Вместе с царскими войсками в Бессарабии, а стало быть, в Кишинёве в 1812 году появилось много русских офицеров, дипломатов, чиновников. Это были люди в основном дворянского сословия, разного уровня культуры, но всё же просвещённые и мыслящие, неравнодушные к судьбам народа и отечества. Многие из них будут привлечены по делу декабристов.
Кишинёв поначалу сохранял и облик, и нравы истинно турецкие, о чём свидетельствуют воспоминания писателя Александра Вельтмана. Он находился здесь с 1817 года с училищем колонновожатых (юнкера, которых готовили к квартирмейстерской службе в свите императора), занятых в Бессарабии топографическими съёмками. Он пишет, что Кишинёв в эту пору был наводнён вельможными боярами из Молдавии и Валахии, покинувшими великолепные палаты Ясс и Бухареста из страха перед турками, но не утратившими спесивости. Вельтман приглашает войти в дом любого из них: «Вы пройдёте в переднюю, полную арнаутов (албанцы-христиане, состоявшие на службе у бояр. – Г.И.), перед вами приподнимут полость сукна, составляющую занавеску дверей; пройдёте залу, перед вами вправо или влево поднимут опять какую-нибудь красную суконную занавесь, и вы вступите в диванную; тут встретите вы хозяйку, разряженную по моде европейской, но сверх платья в какой-нибудь кацавейке без рукавов, шитой золотом, или застанете хозяина. Вас сажают на диван; арнаут в какой-нибудь лиловой бархатной одежде, в кованной из серебра позолоченной броне, в чалме из богатой турецкой шали, перепоясанный также турецкой шалью, за поясом ятаган, на руку наброшен кисейный, шитый золотом платок, которым он, раскуривая трубку, обтирает драгоценный мундштук, – подаёт вам чубук и ставит на пол под трубку медное блюдечко. В то же время босая, неопрятная цыганочка, с всклокоченными волосами, подаёт на подносе дульчец (сладости, варенье. – Г.И.) и воду