Размеренно пощелкивают «дворники», очищая ветровое стекло. Ася сбросила мокрые туфли и забралась с ногами на сиденье.
— Мы далеко отъехали? — спрашивает она у шофера.
— Километров двенадцать.
В луче света пустынное шоссе.
— Вернемся, — неожиданно говорит Ася, торопливо надевая мокрые туфли.
Засунув руки глубоко в карманы плаща, быстро шагает Павел. Машина догоняет его, останавливается рядом.
— Садитесь, — не глядя на Павла, говорит Ася.
Павел, усмехнувшись, садится в такси.
— С вами не соскучишься, — мрачновато говорит шофер и разворачивает машину.
Перестал идти дождь. Машина, подпрыгивая, пробирается по мокрой улице поселка, в котором живет Ася. Возле сруба, загораживающего проезжую часть, машина останавливается. Ася раскрыла сумочку, достала деньги, протянула шоферу.
— Вот… Отвезите его.
— Спрячь деньги, — сердито говорит Павел.
Ася положила деньги на сиденье и, открыв дверцу, выскочила из машины. Шофер засмеялся.
— Забери деньги, слышишь! — крикнул Павел.
Ася насмешливо посмотрела на него и, хлопнув дверцей, пошла по улице.
Шофер, посмеиваясь, вылез из кабины, стал протирать тряпкой ветровое стекло.
Павел взял деньги, оставленные Асей.
— Я сейчас, — бросил он шоферу и быстро пошел в гору вслед за Асей, с трудом взбираясь по скользкой глинистой дорожке.
Навстречу Асе выскочил Шарик. Он радостно прыгает вокруг нее, пачкает лапами плащик, крутится у ног. Ася бежит еще быстрее, Шарик, обгоняя ее, довольно повизгивает.
Ася поднимается на пригорок, открывает калитку и вместе с Шариком заходит во двор.
Павел останавливается у калитки. На террасе, пристроенной к дому, загорелся свет. Щелкнул ключ в замке — Ася закрыла за собой дверь. Она сбросила пальто, повесила его на вешалку, скинула туфли. Свет на терраске погас. Чуть скрипнула калитка, к Павлу подбежал Шарик, обнюхал его ноги…
Загорелся свет в крайнем окне. Павел заглянул в него.
Асина комната невелика. Шкаф с зеркалом, узенькая кровать и столик, на котором рядом со школьными учебниками и книгами круглое зеркальце, незамысловатая косметика. Ася подошла к столику и села у зеркала. Она внимательно рассматривает свою прическу, поправляет сбившуюся прядь. Она еще не привыкла к своему новому виду. Возле зеркала покачивает головой случайно задетая Асей гипсовая фигурка китайского божка. Ася посмотрела на него, остановила головку. Она взяла оставшийся кусочек шоколада и, думая о чем-то своем, положила в рот. Встала, подошла к постели и стала снимать чулок. Внезапно повернувшись к окну, она вскрикивает:
— Ой!
Павел отскочил от окна, сунул зажатые в руке деньги в карман и быстро вышел из палисадника.
Ася подбежала к окну и задернула занавеску.
Воскресенье. В столовой у телевизора сидят Ася и бабушка Шура. Старухе за семьдесят. Подавшись вперед, недвижным взглядом смотрит она на экран телевизора, механически перебирая спицы. Подперев голову, у стола пристроилась Ася. Показывают отрывки из балета «Спящая красавица».
Бабушка Шура, не отрывая взгляда от экрана, спрашивает у Аси:
— Не разберу, это кто же будет?
— Принцесса, — очень громко говорит Ася.
— Принцесса… ну да, ну да…
Бабушка Шура не слышит музыки, она следит только за изображением, а Ася хотя и смотрит на экран, но думает о чем-то своем.
На террасе отец Аси перекладывает доски на потолке, обухом топора подгоняя их друг к другу. Асина мать со стремянки подает ему доски. С улицы доносится шум, и мать, бросив доску, выбегает на крыльцо.
Возле сруба вокруг мотоцикла толпятся женщины и ребятишки. Двое парней отчитывают Славку. Прислонившись к срубу, причитает полногрудая женщина в платке, в галошах на босу ногу.
— Чего там? — доносится голос Асиного отца.
Мать вернулась на террасу.
— Не разберу. Шумят чего-то.
— А чего это они все пляшут да пляшут? — спрашивает бабушка.
— Балет, бабушка, — отвечает Ася.
— Ну да… А вчера все больше говорили… до самой ночи одни разговоры…
На террасу входит Павел. В руках у него мертвый гусь. Он вытирает ноги о половик, спрашивает:
— Асю можно видеть?
— Ася! — кричит мать, разглядывая гуся.
Ася выбежала на террасу, увидела Павла, остановилась в дверях. Павел поднял гуся за шею.
— Выскочил, дурак… и под колесо… Мы и не заметили.
— Демидовых, что ли? — спрашивает отец.
— Ихний, — уверенно говорит мать, — крыло в чернилах.
Павел положил гуся на табуретку.