Как правило, Шаблонова горячо поддерживают пожилые женщины, умиляясь душою и во всем соглашаясь с ним. А мужчины или посмеиваются, или откровенно скучают, отмахиваясь от всех этих журчащих слов, как от назойливой, неведомо откуда взявшейся мухи.
Сам Шаблонов этого не замечает, словно говорит не для тех, кто его слушает, а для кого-то еще, кого нет в реальной действительности или, вернее, который никак не попадается ему на глаза, который когда-нибудь встретится ему и обязательно похвалит его, Шаблонова, за такую праведную и чистую жизнь.
Непротекаемый
Это было похоже на то, как если бы я вдруг среди ночи очутился в запасниках забытого людьми краеведческого музея — пропыленных, пропахших сухим старым деревом, ржавым железом и тряпьем. Музей давно закрыт, не горит ни одна лампа, но деревянные сохи, сани, глиняные горшки, железные скобы и топоры, медные самовары, мрачные картины, писанные маслом, пожелтевшие кружева — все это старье, не уместившееся в скрипучих зальцах музея, как бы само по себе испускает сумеречный свет, фосфоресцирует, поражая воображение и пугая своей бесплотной объемностью, своим реальным присутствием, приводя меня в оцепеняющее душу состояние расслабленности и удивления: зачем все это и почему я здесь? Бежать, бежать! Стучаться в старинную, тяжелую дверь, кричать и звать на помощь людей, авось кто-нибудь поможет, или какой-нибудь добрый-добрый припозднившийся прохожий услышит вопли запертого… Лишь бы этот прохожий сам не испугался, расспросил бы, в чем дело, и не убежал без оглядки от убогого кладбища, от могил прошлого быта. Но цепенящая сила удивления удерживает на месте, я делаю шаг, другой, вижу ажурные стрелки бронзовых часов, слышу их мертвую тишину и с колотящимся от страха сердцем, боясь оглянуться, вижу рядом мраморную головку кудрявой красавицы с застывшей навеки улыбкой в каменных глазах…
Примерно такой же вот страх и такое же небывалое удивление испытал я однажды, когда вдруг увидел перед собой потемневшую от времени кирпичную стену дома с седоватой плесенью над ямами подвальных окон, откуда, как я помню, всегда несло сыростью и куда иногда залетал наш деревянный чижик, который приходилось то ли мне, то ли еще кому-нибудь из играющих доставать со дна цементированных ям.