— Ядра ли вам есть необходимость выезжать со своими милиционерами, — сказал он Струкову. — Это произведет впечатление карательной экспедиции. И может вызвать у населения не тот эффект, на который мы рассчитываем.
— Тогда как же? — вскинул голову Бирич. Его недоумение разделяли все. Присутствующие вопросительно смотрели на американца. Что он задумал? Рули с нескрываемым пренебрежением окинул всех взглядом, точно хотел сказать: «Ну до чего же вы глупы!» Он произнес:
— Коммунисты должны быть уничтожены самим населением. Ваше дело подобрать тут людей, которым можно довериться, и завтра же послать их в Марково.
Не интересуясь тем, какое впечатление произвели его слова, Рули занялся трубкой, раскурил ее, глубоко затянулся и снова почувствовал себя уверенным и сильным.
Бирич обратился к собравшимся:
— Мистер Рули прав. Так и сделаем. Кого можно послать? Я, например, рекомендую Корякина Матвея. Это мой должник и к тому же услужлив.
— Тогда я советую послать и Егора Губанова, — оживился Пчелинцев. — На него можно положиться.
— В компанию к ним подойдет и Варлаам Косыгин, — обернулся к Биричу Тренев, который сидел на корточках перед открытой дверцей печки и перемешивал кочергой пурпурные головешки.
Бирич засмеялся:
— Крепкая компания собирается!
Все, кроме Стайна и Рули, присоединились к его смеху. Бирич объяснил американцам:
— Это бывшие каторжники.
— О! — Рули улыбнулся и одобрил. — Такие крепко держат нож и метко стреляйт. У них не дрогнет рука.
— Возьмите и моего человека, — предложил Чумаков, — Мирона Соболькова. За десятку все сделает.
— Да он же чуванец! — напомнил Тренев.
— Это хорошо, — Бирич принял предложение Чумакова. — Создаст впечатление, что против коммунистов восстало и туземное население, а не только русское.
Рули был согласен с Биричем и похвалил его:
— Вы достойны быть президентом Чукотской республики. Я первый отдам голос за вас, если вы выставите свою кандидатуру.
Напряженная атмосфера разрядилась. Люди заговорили громче, веселее. Лишь Струков был замкнут. От него Не ускользнуло изменившееся в последнее время отношение к нему американцев. В чем дело? Он забеспокоился и тут же решил: «Я им покажу, на что я еще способен!»
Рули сказал Биричу:
— Приглашайте людей, которых пошлете в Марково, и пообещайте им щедрое вознаграждение.
Это услышал Свенсон. Он, не задумываясь, сказал:
— Продукты, одежду и боеприпасы для этих людей я даю бесплатно.
Щедрость Олафа заставила раскошелиться и других коммерсантов. Пчелинцев достал из кармана бумажник и, вытащив из него пачку денег, положил на стол перед Биричем.
— Здесь сто долларов!
— И я добавлю столько же! — объявил Бирич.
— Разрешите присоединиться и мне? — Тренев с волнением ждал ответа Бирича. Павел Георгиевич одобрительно кивнул:
— Конечно, дорогой.
Горка денег быстро росла на столе. Каждый внес сколько смог, только Рыбин растерянно и виновато прошептал:
— У меня нет… я соберу…
— Разрешите мне за вас внести, — Бирич кинул на стол еще полсотни долларов. — Мы люди свои, как-нибудь сочтемся.
Спасибо, — еще тише сказал Рыбин. Он плохо владел собой. Страх и сознание, что он принимает участие в подготовке убийства людей, мучили его так, что ему хотелось куда-то бежать. Его трясло, словно в лихорадке. Бирич крикнул Еремееву:
— Слышал, кого тут называли?
— Ага, — вскочил Еремеев на ноги.
— Зови сюда!
— Не будем вам мешать инструктировать, — усмехнулся Рули и первый покинул дом Тренева. С Биричем остались Тренев и Рыбин. Последний спросил Павла Георгиевича:
— А как же с ответом Камчатскому губревкому? Уже больше недели прошло.
— Вас, видно, это очень беспокоит? — с раздражением заметил Бирич и, взяв из рук Рыбина радиотелеграмму, которая уже была изрядно потерта, развернул ее в внимательно прочитал, точно видел телеграмму впервые: «4 апреля. Срочно сообщите телеграфом подробный ход всех событий, происшедших в Анадыре со дня отхода парохода. Кто был убит? Кем? Когда? При каких, обстоятельствах? Точно все подробности. Сведения эти необходимы представителю Камчатской области, отправляющемуся первым пароходом для доклада Временному правительству Дальвостока.
Маловечкин. Ларин».
Рыбин стоял возле Бирича, ожидая ответа, а Павел Георгиевич, отложив телеграмму, усмехнулся, встал и, широко раскинув руки, потянулся:
— Засиделся. Ох! И чего петропавловцам так не терпится? Чего они суют свой нос в чужие дела? Мы же не входим в Камчатскую губернию и сами будем вести разговор с правительством! Ничего им отвечать не надо!